Соседнюю скамейку заняли парни, человек пять. Дули пиво, скрытое пакетами, и косились на Алену. Потом выдали: «Не придет он уже. Зачем вам такой гад? Лучше присоединяйтесь, девушка, к нам».

Хотелось уйти, но что-то держало. Понятно что – надежда. Глупая, дурацкая, унизительная надежда. А вдруг она уйдет и он примчится? Вдруг он где-то совсем близко?

Стараясь игнорировать парней, Алена сама набрала Максима, хотя вначале пообещала себе этого не делать. Но он даже не соизволил взять трубку. Может, не слышит? Хотя сколько она будет, унижая себя, придумывать ему оправдания? Он просто забыл. Никогда она для него ничего не значила. Когда видит – вспоминает о ее существовании. Тогда вот ему хочется порезвиться, непонятно зачем. Может, развлечение у него такое? А с глаз долой – и сразу забыл. А она-то, дура! Ведь тысячу раз твердила себе, что нельзя верить, нельзя надеяться. Но стоило ему пальцем поманить – и все, растаяла. Снова помчалась на всех парусах.

Даже сейчас, накрутив себя до такой степени, что на глазах выступили слезы, Алена продолжала сидеть и ждать как привязанная. Ругала его, ругала себя, а все равно ждала. Замерзла так, что зубы клацали, и тем не менее ждала.

Уже совсем темно стало, когда она, озябшая, опустошенная, пошла домой. «Вот и все, – повторяла себе. – Что и требовалось доказать. В следующий раз нечего быть такой дурой».

Домой пришла ближе к десяти – и сразу под горячий душ. Не хватало еще простыть и заболеть из-за этого… Слов таких нет!

Он ей потом звонил. Видать, увидел пропущенный и спохватился. Ну уж нет! Больше она собой манипулировать не позволит. И такого отношения тоже не потерпит. Он что думает, она комнатная собачка? Поманил – прибежала? Нет, все. Забыть, забыть, не думать.

На удивление уснула она сразу, наплакалась, правда, сначала от души, но потом так и уснула на влажной от слез подушке и проспала чуть не до обеда. Видать, наверстывала бессонные часы с прошлой ночи.

А как только проснулась, сразу кинулась к телефону. Включила – звонил опять! Несколько раз! И сообщение прислал. Дурное сердце задрожало в волнении, унижение, пренебрежение – все ему нипочем. А Максим написал, что не смог прийти, не смог позвонить. А то она не поняла!

Он даже не удосужился объяснить. Ладно. Он на нее наплевал, теперь и она поступит так же. Хватит уже в иллюзиях жить и мечтать о несбыточном. Такие, как он, не исправляются, такие, как он, всегда думают только о себе и любят только себя.

Чтобы не впадать в искушение, Алена опять выключила телефон.

«Все. Нет меня. Для тебя – точно нет».

Чтобы как-то отвлечься, занялась уборкой, стиркой и прочими домашними хлопотами. Так раздухарилась, что даже испекла яблочный пирог на весь противень. Кто будет есть? Однако вечером явился Денис.

Давно Алена так ему не радовалась. Вот уж кто никогда бы про нее не забыл, не оставил в ночном сквере одну. Денис ел пирог и щедро нахваливал. А Алена думала, подперев щеку рукой: «Какой же он все-таки хороший! Пусть сейчас он для нее всего лишь соломинка. Но ведь спасительная соломинка. А там, глядишь, и еще кем-то сможет стать… Лишь бы только забыть Максима поскорее».

– Как Изольда? – спросил Денис, доев очередной кусок пирога.

– Ой, ты знаешь, ее как подменили!

– Что, не цепляется к тебе больше? – спросил и улыбнулся. Многозначительно так улыбнулся.

– Нет, – пробормотала удивленно Алена. – Не цепляется. А как ты… Откуда ты…

– Ну, попросил по старой дружбе.

Денис выглядел очень довольным.

– Спасибо, но это как-то… неудобно.

– Это нормально! Я ей растолковал, что ты моя девушка, что с тобой у нас все серьезно, так что пусть она с тобой обращается с уважением.

Он так смешно гордился собой. Однако для нее же постарался, для Алены, ходил, убеждал… А кое-кто даже просто позвонить вовремя не может…

Выходные Максим отлеживался. Почти не вставал с кровати, только по необходимости. Отек на лице спал, но синяки проступили отчетливо, под обоими глазами. Красавец, ничего не скажешь!

Мать звонила, настойчиво и слезно просила приехать, еле отбился. Ну куда он с таким портретом?

Сам тоже звонил: раз – по просьбе матери художнику насчет дома и сто раз – Алене. Тщетно. Не брала трубку – и все тут. Вот же упрямая!

Оксана с Мариной навещали его регулярно: то поесть приносили, то помазать гематомы, то просто поболтать.

– Хорошо устроился. Когда нас Яковлев бил, над нами никто из них так не хлопотал, – усмехнулся Иван.

Сам Яковлев за все выходные к ним ни разу не наведался.

В понедельник, далеко после обеда, Максим явился в университет. Девчонки пытались гематомы замазать консилером, но получилось как-то не слишком убедительно. Пришлось нацепить солнцезащитные очки, хотя на улице еще с утра накрапывал дождь.

Собственные занятия Максим, конечно же, пропустил: зачем лишний раз шокировать публику и преподавателей своим видом? Ну и просто не хотелось. Ничего не хотелось. Схемы, термины, графики сейчас совсем не шли бы в голову. Потом наверстает. Не впервой.

Покружил по этажам. Расписание это дурацкое – вот кто его составлял? Какие-то стрелочки, переносы, невнятные аббревиатуры вместо номера аудитории. Подтащил первую попавшуюся девушку, мол, помоги разобраться, где искать группу. Та лишь бросила взгляд и сразу, с чувством явного превосходства разъяснила:

– ФЗ – это значит фонозал, молодой человек. Сейчас они там занимаются. Это в старом здании на втором этаже в конце коридора. Найдете?

– ХЗ – это значит…

– Я в курсе. Могу проводить.

Девушка провела его через холл, затем – по боковой лестнице на второй этаж и там указала на нужную дверь.

Ждать, к счастью, пришлось недолго. Минут через десять пара закончилась. Максим напрягся, глядя, как из кабинета выходят девушки: вдруг это Алена рванет? Ему что, за ней мчаться? Или как?

Слава богу, она в кои-то веки повела себя разумно и сдержанно. Во всяком случае, никуда не побежала, наоборот даже, с гордым видом прошествовала к подоконнику, у которого ее поджидал Максим, и сухо произнесла:

– Максим, я тебя прошу больше меня не преследовать. У меня нет никакого желания с тобой разговаривать и вообще встречаться. У нас с тобой нет и не может быть…

Максим дождался, когда все пройдут и коридор опустеет, и снял очки. Алена тотчас замолкла, сглотнула. Синие глаза расширились. Во взгляде вспыхнуло сразу столько всего, что ему даже неловко стало. Надо было, видимо, как-то подготовить, что ли. Но она так его отчитывала…

– Максим… – выдохнула она. – Как же так? Кто это сделал? Когда?

– Один мудак. В пятницу. За два часа до нашей встречи.