— У нас сегодня праздник. Присаживайтесь, — Ламия гостеприимно кивнула на кресло по правую руку от себя. Девушка, которая занимала его до этого, поспешно вскочила на ноги уступая. — Налейте королю вина!

— Спасибо, но лучше сока или воды, — хмыкнул Никандр.

Вместо того чтобы занять предложенное место, он поднялся на возвышение к трону-дивану Ламии, отодвинул полы её платья, ноги и сел рядом под удивлённым взглядом королевы и испуганными — зрителей. Танцовщицы, видя его неподобающее поведение, перестали танцевать, музыка замедлилась и совсем стихла, потому что и взгляды музыкантов были прикованы к коронованным особам.

Сев рядом Никандр вновь встретился взглядом с Ламией. Она некоторое время смотрела на него всё также удивлённо, оценивающе, настороженно, а затем громко рассмеялась.

— Мне казалось, вино вам понравилось, — заявила она, отпивая из своего кубка и будто не замечая, куда он сел. Но даже несмотря на её попытку скрыть свои истинные чувства, по взгляду Никандр заметил, что королеве не понравились его действия. И это было неудивительно, ведь он не просто сел на её трон, но ещё и проделал это на глазах у слуг. В другом замке его бы сразу призвали к ответу, в лучшем случае выставив навсегда за границы, а в худшем — казнив на месте. Но Никандр не ошибся в расчетах, и Ламия вновь повела себя не так, как любой другой правитель: решила сделать вид, что ничего не произошло. Или на её решении сказалось то, что это всё-таки ненастоящий трон?

— Вам показалось, — хмыкнул он, принимая с подноса одной из девушек кубок.

Музыка возобновилась, танцовщицы закружились по залу, гости снова заговорили между собой. Ламия же улыбалась, смотрела на танцы и поглядывала на Никандра.

Король осматривался, понимая, что начинает ориентироваться в свите королевы — многие лица были ему знакомы по прошлым встречам, а кого-то он знал и по именам. Так здесь были Рамилия с Ревен, и даже лекарша Олин. Все трое были в непривычных для себя праздничных одеждах, с украшениями на распущенных волосах и с кубками в руках. И все трое, несмотря на значительную разницу в возрасте, типы внешности, были очень красивы. Как, в общем, и остальные девушки в свите Ламии. Среди них были и худые, и полные, и высокие, и низкие, и светловолосые, и рыжие, но все красивые: чистая, подтянутая кожа, блестящие волосы, светлые, смеющиеся взгляды.

А Ламия, бесспорно, была самой прекрасной. Нереально идеальной, будто высеченная из камня статуя с идеальными изгибами, пропорциями. Однако её красота заключалась не только во внешней оболочке, она притягивала ещё и своей энергетикой.

Никандр не заметил, как снова остановил взгляд на королеве и уставился на неё так же, как и в день их первой встречи в столовой.

— Вы сегодня выглядите значительно лучше, — то ли из-за неловкости от его внимания, то ли из-за попытки завести разговор, сказала Ламия, переводя взгляд с танцовщиц на него.

— Лучше, чем когда? Перед нашим прошлым завтраком или после? — уточнил Никандр не без неодобрения в голосе. Губы королевы растянулись в улыбке ещё шире, а глаза откровенно засмеялись. — Могли бы просто сказать, что в замке пить алкоголь запрещено, а сами вы пьете сок.

— Ну вам же так хотелось попробовать вина. К сожалению, это всё, что у нас было.

Никандр осуждающе покачал головой, и Ламия, уже не скрываясь, засмеялась.

— Вы обиделись? — полюбопытствовала она совсем как невинный ребёнок.

— Нет, я выжидаю.

— Чего?

— Отмщения, — ответил он, тоже начиная улыбаться.

— Вы мне мстить будете? — ахнула наигранно испугано королева, отклоняясь на подушки.

— Вполне возможно.

— И мне никак не загладить вину?

— Вряд ли вам это удастся, — продолжал веселиться вместе с ней Никандр, посмеиваясь и отпивая из бокала.

— Даже так? — поинтересовалась королева, садясь, придвигаясь к нему, приобнимая за плечи, проводя ладонью по шее, запуская пальцы в волосы, заставляя наклониться и целуя его в губы.

Этот поцелуй был не просто пробой, невинным прикосновением губ к губам незнакомых ещё невесты и жениха. Это был полноценный чувственный, обжигающий, тягучий, пьянящий поцелуй мужчины и женщины. Ламия сжимала в кулаке его волосы, он положил одну руку на её колено, другой пытался придвинуть к себе ближе за спину. Однако она не подчинялась, не позволяла расстоянию между ними сократиться и полноценно себя обнять, но и поцелую не сопротивлялась, принимая его с охотой.

Их поцелуй длился никак не меньше полминуты. При этом танцы, музыка, разговоры в зале не затихали. Слуги и дамы отводили взгляды от короля и королевы, старательно делали вид, что ничего не происходит. Хотя, если приглядеться, среди свиты можно было заметить не просто настороженные или хмурые взгляды, а откровенно напуганные. Это было странное сочетание: женщины одновременно смеялись, беззаботно болтали, но в то же время обменивались понимающими взглядами полными ужаса.

Поцелуй первой прервала Ламия, отстраняясь и вглядываясь в лицо Никандра. Тот снова потянулся к ней, но королева, разочарованно качнув головой, оттолкнулась и опять отсела от него, опираясь на подушки за спиной и проводя рукой по шерсти кошки.

— Ламия, вы… — начал Никандр, не отрывая от неё взгляда полного желания, но не закончил.

— Красивая? — подсказала королева, продолжая сканировать его все таким же изучающим, сосредоточенным взглядом, будто они не целовались только что страстно, как не только в первый, но в последний раз.

— Да очень, — горячо подтвердил мужчина и хотел придвинуться к ней, но королева остановила его, поставив ногу на бедро и предупреждающе надавив.

— Как же это знакомо, — вздохнула она, опуская руку в чашу с виноградом, которая стояла на диване около неё, отщипывая ягоду и отправляя её в рот. — Скучно, — пожаловалась, не отводя взгляда от Никандра.

Тот зажмурился, будто от яркого света, пытаясь собраться с мыслями.

— Что? — спросил, отодвигаясь от королевы на другой край дивана, словно незначительно изменившееся расстояние могло помочь ему прийти в себя и перестать страстно желать её.

— Скучно, говорю. Каждый раз одно и то же, — пожаловалась королева, отправляя в рот очередную ягоду. — Хотя нет, — через некоторое время, подумав, сказала. — В этот раз мне было не противно. Вы хорошо пахнете.

Никандр тряхнул головой, словно скидывая с шеи её невидимую верёвку дурмана, которая тянула его, как поводок собаки, к хозяйке.

— Что? — возмущенно спросил он, наконец, совладав с мышцами лица и начиная хмуриться, а не смотреть на королеву взглядом полным слепого обожания и покорности.

Ламия вопросительно подняла брови, словно не ожидала этого вопроса. Однако ответить не успела, потому что к ним подошла одна из служанок и поклонилась.