— Смотри, что у меня есть! — объявила девочка, протягивая мне маленького пластмассового человечка. С виду он был очень доволен собой, одет в белые атласные штаны, покрытый блестками серебряный жилет и пурпурный смокинг.

— Диско-Кен, — пояснила она, — друг Барби. Он идет на дискотеку.

Странно было смотреть, как они играют. Пэт хотел взорвать Звезду Смерти. Пегги собиралась повесить занавески в «Миллениум Фальконе».

Возбужденный чуть не до истерики из-за того, что в его комнате гостит девочка (правда, Диско- Кен явно не произвел на него должного впечатления), Пэт то и дело рикошетом отлетал от мебели, размахивая над головой световым мечом и крича:

— Я никогда не перейду на сторону темных сил!

Пегги посмотрела на него своими серьезными темными глазами, а затем стала передвигать маленькие фигурки из «Звездных войн» вокруг звездолета (с одного бока густо обмотанного скотчем" после очередного столкновения с батареей), — с таким спокойствием, как будто они пили чай со сладкими лепешками в отеле «Ритц».

Природа или воспитание? Пэта никогда не поощряли играть в жестокие игры — от его бесконечных кровавых войн я порой готов был на стенку лезть.

Ему вот-вот должно было исполниться пять, и по натуре он был мягким, любящим мальчиком, слишком нежным для грубости и беспорядка, царившего на детской площадке. Мальчишки уже не раз задирались из-за того, что у школьных ворот его не ждала мать, и мы с ним пока еще не знали, как решить эту проблему.

Пегги была совсем другой. В свои пять с половиной лет она была спокойной, уверенной в себе девочкой, которую, казалось, ничто не тревожило и не пугало. Я никогда не видел страха в ее серьезных карих глазах.

Пэт не был рожден для охоты и шумных сборищ, а Пегги не создана для варки джемов и вязания теплых свитеров. Однако стоило дать им коробку с игрушками из «Звездных войн», каждый из них вдруг пришел в полное соответствие со своим полом. Пегги не интересовали игры в войну, а Пэта привлекало это и только это.

Правда, данное несоответствие совершенно не мешало им радоваться обществу друг друга. Пэт вцеплялся в спинку софы и улыбался, с восхищением глядя, как Пегги водит крошечные фигурки Принцессы Леи, Хана Соло и Люка Скайуокера вокруг серого пластмассового космического корабля, покорившего гиперпространство.

— Где твоя мама? — спросила у него Пегги.

— За границей, — ответил Пэт. — А твоя?

— На работе. Бианка забирает меня из школы. В квартире ей курить не разрешают, от этого она все время злится.

Похоже, что в жизни Пегги никакого отца и в помине не было, но в наше время это явление обычное, можно даже о нем и не упоминать. Наверняка это был какой-нибудь подонок, смывшийся, как только его попросили купить подгузники;

Раздался звонок в дверь. Видимо, пришел один из тех молодых людей, которые потеряли работу, но еще не потеряли надежду. Они мне, в принципе, духовно близки, и я всегда стараюсь поддержать их, покупая у них какую-нибудь ерунду, вроде пакетов для мусора или ремня из искусственной замши. Но у этого парня не было с собой обычного рюкзака с товарами.

— Прошу прощения за беспокойство. Меня зовут Эймон. Эймон Фиш.

Поначалу это имя ничего мне не подсказало. Живя в большом городе, привыкаешь, что в твою дверь звонят совершенно незнакомые люди, и когда появляется человек, имеющий к тебе хоть малейшее отношение, ты испытываешь потрясение.

Ну конечно же! Это был Эймон Фиш, молодой комик, который через год, вероятно, уже будет сниматься в рекламе пива и спать с девушками из прогноза погоды. Или через месяц. Или через неделю. Тот самый Эймон Фиш, на чье шоу меня приглашали продюсером, а я отказался, поскольку дома меня ожидало совсем другое кулинарное шоу, и я обязан был готовить для Пэта рыбные палочки.

Я не знал, что с ним делать. Я даже не догадывался, зачем он сюда пришел. Я думал, это какой-нибудь бывалый парень, который продает изделия из замши. А тут оказался бывалый парень, который напьется в стельку на следующей церемонии вручения призов Британской академии кино- и телеискусства.

— Чем могу быть полезен?

— Что-что? — переспросил он, нахмурясь и придвинувшись поближе.

— Что вы хотите?

— Можно с вами поговорить? Для меня это очень важно.

Я впустил его. Мы вошли в гостиную, где сидели Пегги и Пэт в окружении игрушек. У Пэта в руке по-прежнему красовался световой меч.

— Ого! — восхищенно произнес Эймон. — Настоящий световой меч! Традиционное оружие рыцарей-джедаев! Можно посмотреть?

С нерешительной улыбкой Пэт поднялся и протянул молодому незнакомцу свой меч.

— Славный ты парень, — с чувством сказал Эймон. Он взмахнул световым мечом взад-вперед со свистом, от которого Пэт улыбнулся еще шире.

— Сто лет не держал его в руках! — авторитетно заявил Эймон. — но это не забывается, правда? — он улыбнулся Пэту. — Я родом из маленького городка под названием Килкарни. И когда я рос, то чувствовал себя примерно так же, как Люк Скайуокер на Татуине. Ты слышал о Татуине?

— Это родная планета Люка, — ответил Пэт. — Там два солнца.

Что-что? — переспросил Эймон. — Ты говоришь, родная планета Люка? Да, правильно. И он чувствовал себя отрезанным от остальной галактики. Люк сознавал, что находится далеко-далеко от настоящей жизни, застрял под двумя солнцами старого Татуина. И когда я рос в своем сонном Килкарни, я тоже мечтал, что убегу и меня будет ждать масса приключений в далеких краях, которые я с трудом мог себе представить. — Он протянул Пэту световой меч. — Так оно и случилось.

— А что произошло потом? — поинтересовалась Пегги.

— Что-что ты сказала?

Он определенно глухой!

— Я спросила: что случилось после того, как вы покинули свою родную планету? Ну, что происходило с вами перед тем, как вы оказались здесь? — громко прокричала Пегги.

— Как раз об этом я собираюсь поговорить с твоим папой, — ответил Эймон.

— Он не мой папа, — возразила Пегги. — У моего папы мотоцикл.

— Вот мой сын, — объяснил я, показывая на Пэта, который еще глазел на Эймона в восторге от его техники владения световым мечом.

— Похож, — сказал Эймон и улыбнулся, как мне показалось, от чистого сердца. — Особенно нижняя часть лица похожа. Красивый парень, парень что надо.

— Проходите в кухню, — сказал я ему. — Я приготовлю кофе.

— Кофе, говорите? Вы потрясающий человек.

Пока я ставил чайник, он уселся за кухонный стол и стал ковырять указательным пальцем в ушах и бормотать что-то себе под нос.

— У вас какие-то неприятности? — спросил я.

— Что-что?

Я поставил перед ним чашку кофе и придвинулся поближе. Он был из черноволосых ирландцев идовольно симпатичный, если не считать застарелой щетины, какая могла бы быть у Кеннеди, если бы тот проспал целое лето на свежем воздухе.