Сильен склонился к нему:

– Арман, соберись. Это всего лишь очередная твоя баба…

И не успел договорить. Армана словно подбросило вверх, он сгреб Сильена за лацканы его прекрасного сюртука и, впечатывая спиной в стену, прорычал:

– Не смей! Еще раз услышу…

– Все, все, я понял, – торопливо забормотал Сильен, делая большие глаза и показывая на застывших в недоумении гвардейцев. – Арман, мы ее разыщем, коли так… но сейчас…

Арман разжал пальцы, вздохнул, поправил сбившееся кружевное жабо на груди Сильена.

– Прошу прощения, льесс. Сам не знаю, что на меня нашло.

Что-что… Влюбился ты, Арман. Леона Риквейл прокралась тебе в душу ласковой тихой кошкой, согрела и успела привязать к себе. Очень быстро, за несколько дней. Ты и не подозревал, что так бывает, да? И как будешь дальше жить, если с ней что-нибудь случится нехорошее? Даже если не убьют, покалечат, надругаются? Да все что угодно с ней могут сделать, она же как ребенок. И поймал себя на мысли о том, что Леона и будучи взрослой оставалась ребенком – светлым, ничем не запятнанным. Снова захотелось удавиться или разбить себе голову об стену.

– Я не совсем понимаю, зачем нам считывать отпечаток, – сказал Сильен. Говорил вроде спокойно, но голос подрагивал, и Арман ощутил укол совести.

– Мы увидим, кто ее убил, – вздохнул Арман, – уже это – большой шаг вперед… Где мои вещи?

Сильен позаботился; верный слуга доставил все, что Арману было нужно: ритуальные ножи с рукоятками из снежного обсидиана, камфору, срезы пирита, спресованный пепел из плантоида. И еще много чего. А из королевской алхимической лаборатории уже несли модификаторы – тем, что остались дома, Арман больше не доверял. Мало ли что ему Брант подмешал, еще хорошо бы узнать, были ли правильными те модификаторы, после которых он играл в мага-менталиста с королевскими куколками.

Все это разложили на раскладном столике напротив магического монстра, Арман проглотил модификаторы, запил водой. Привычно дернулся мир, сущность магического оборотня приняла образ некроманта.

«Работай», – приказал он себе.

Чем скорее будет считан отпечаток и они с Сильеном поймут, что происходило в этом проклятом дворце, тем быстрее он сможет вернуться в свой особняк. Там еще раз перероет все, что осталось в комнате Бранта, – или, наоборот, плюнет на предателя и попытается разыскать Леону. Да, наверное, Леону он будет искать в первую очередь. Ее вещи – те, пропитавшиеся кровью, – все еще здесь, их никто не трогал, значит, шансы велики. Так что…

«Работай. У тебя есть час на королеву».

На самом деле Арману очень хотелось бросить все и метнуться искать Леону Риквейл. Но все-таки Витта… Он считает королевский отпечаток – и наконец разрубит все узлы, что так мастерски сплела проклятая старуха.

И потом, если бы Леону хотели убить, он бы уже нашел ее тело. Поскольку ее украли, значит, кому-то она понадобилась живой.

– И принесите мне портновскую линейку, – попросил он.

Его просьбу тотчас же кинулись выполнять, и вскоре Арман принялся ползать по полу, вычерчивая цветными мелками вложенные треугольники, на пересечении биссектрис которых будут стоять те, кому предстоит считывать отпечаток Вечной королевы. Треугольники выходили большими, одной вершиной указывая на сломанный Оракул. Там же Арман начертил октаграмму, захватывающую Оракул и сходящуюся половиной вершин внутри треугольников. Чертил он и красными, и черными, и белыми мелками, все как положено для построения сложного некромантского ритуала. Кровь, прах, чистота. Да, в соответствии с канонами некромант, посягающий на чьи-то воспоминания, должен быть чист душой – или хотя бы стремиться к этому. Себя Арман, конечно, не считал овечкой, но точно был уверен в том, что мироздание не обделило его совестью. Может быть, даже отвесило больше, чем надо было королевскому оборотню. А вот Леона… О, она была прекрасным некромантом. Вот у нее, пожалуй, наивысшая степень душевной чистоты.

«Ну хоть сейчас не думай ты о ней, – мысленно возмутился Арман, – сосредоточься. От того, что ты увидишь в воспоминаниях старой гадины, может многое измениться».

Скрипнув зубами, он продолжал построение подготовительной фигуры, которая должна была преобразовать силу некроманта в действующее заклинание.

Сверяясь с записями, которые сам же делал когда-то, Арман разложил в вершинах фигур и точках пересечения прямых необходимые ингредиенты: куда-то был положен кусочек кремня, куда-то – сухие лепестки роз и камфора, еще где-то разместился пучок сушеного тимьяна и жженый сахар. Он оглядел пол и удовлетворенно хмыкнул. Походило все это, конечно, на игры умалишенных, мрамор оказался густо исчеркан разноцветными мелками и буквально усыпан кусочками ингредиентов. Особенно вызывающе выглядел сушеный крысиный хвост на пересечении третьего луча октаграммы и одной из сторон алого треугольника.

Арман поискал глазами Сильена; тот молча сидел на принесенном табурете и следил за приготовлениями. Кроме них, в зале больше никого не было, старый Меркл ушел, как только убедился в полной непригодности Оракула, когда унесли испорченную куколку.

– Идите сюда, льесс, – позвал Арман, протягивая руку, – осторожно, переступайте, вот так, да. Становитесь рядом.

Мар повиновался, он разместился на пятачке пространства, обведенном белым мелом. Он был чуть ниже Армана, поэтому смотрел снизу вверх.

– И что теперь?

– Теперь вам придется держать меня за руки.

– Не находите, что это выглядит, хм, странно?

– Не смешите меня. Странно? При дворе-то? Я вас умоляю.

Сильен поморщился:

– Ну, знаете, я за таким делом пока замечен не был, у меня жена, дети, внуки уже…

– Рад за вас. – Арман даже улыбнулся – эк Сильена проняло! – Сейчас я активирую заклинание и мы с вами окунемся в воспоминания Вечной королевы. Все, что мы с вами там увидим, должно будет остаться между нами, вы согласны?

Сильен кивнул, потом все-таки взял Армана за руки. Пальцы у Сильена оказались прохладными и шершавыми.

– Зал охраняется? – тихо спросил Арман.

Сильен кивнул.

– Что ж, тогда приступим.

Арман прикрыл глаза, стараясь не думать о Леоне, не вспоминать ее шелковую кожу, ее мягкие, такие податливые губы. Нельзя, не сейчас.

Сила некроманта неторопливо потекла вниз по рукам, начала размазываться по нарисованной фигуре, растекаться по линиям, пока не охватила всю исчерканную поверхность. Непосвященному могло показаться, что мрамор дымится, но это всего лишь прорывались в мир живых отголоски меморума. Они собирались в мелкую рябь и постепенно добрались до Оракула. Затем поползли вверх, опутывая его неосязаемой паутиной, и добрались до горящего синим камня.

Арман чувствовал, как его затягивает в серый омут, – все шло по плану. По крайней мере, именно так и описывалась процедура чтения отпечатков.