Утром путники вновь отправились в дорогу. Ощущение одиночества не покидало француженку даже среди людей. К ночи перед взором Арабеллы показались могущественные ворота. Она видела такие, когда въезжала в Тунис, но сейчас это каменное сооружение было просо великолепным. За вратами виднелись множество башен, поместий, домов. Но вся красота окутала огромный дворец. Он стоял в центре, сделанный из белого камня, с резными рисунками, с множеством этажей.

– Вот мы и приехали, – улыбнулся мужчина, помогая молодой женщине выйти из носилок: – Верблюдов отведите в стойло, рабы пусть идут через черный вход, разгрузите животных и преподнесите дары султану, воины пусть возвращаются в казарму, – приказал Шараф. Его твердый и властный голос заставил всех повиноваться.

Два сильных юношей с трудом отворив ворота, с поклоном поприветствовали управителя:

– Господин, да ниспошлет Аллах Вам долгую и счастливую жизнь.

Арабелла и араб оказались в необычном саду. Здесь не было так жарко, как в пустыне, а наоборот, веяло прохладой. Молодая женщина очень любила цветы, а здесь их росло множество: белые, розовые, желтые, алые розы, орхидеи, тюльпаны, лилии и еще десятки редких растений. В золотых клетках пели маленькие птички. Но девушка чувствовала себя здесь чужой. Все приветствовали Шарафа Агу, поздравляли его с возвращением, желали всего хорошего. Но на девушку они не обращали ни капли внимания, ведь француженка была просто наложницей. Остановившись около фонтана, господин что-то шепнул евнуху.

– Почему мы остановились? Что это за сад? – спросила молодая женщина. Управитель не был так глуп, чтобы не расслышать в голосе гедиклис недовольство. Поэтому араб даже не соизволил посмотреть на протестантку:

– Тебя это не должно волновать.

– Что? Шараф, не забывай, что ты привез меня сюда не по собственному желанию. Если бы я не согласилась…, – девушка запнулась.

– …то тогда бы я убил твоего мужа, – закончил фразу араб: – А ты этого допустить не могла.

Мужчина уже открыл рот, чтоб что-то сказать, но внезапно выбежали десятки наряженных девушек. Каждая из них была одета в кафтаны из редких тканей, множество драгоценностей украшали шеи, запястья, уши и пальцы женщин. Все они бросились к Шарафу, смеясь и поклоняясь. Арабелла недовольно наблюдала за реакцией управителя. Она ожидала, что мужчина прикрикнет на наложниц, выругав их за непочтенное поведение, но он лишь мило улыбался и достал из сундука разные ткани: шелк, бархат, белоснежное полотно, парчу. В маленьких шкатулочках были самоцветы и разные украшения. И только сейчас миледи уловила на себе презрительные взгляды девушек. И их реакция было понятна: наложницы испытывали к гедиклис лишь зависть, ибо такой красотой не обладала сама Ихтидаль Султан, о которой поговаривали, как о самой прекрасной женщине в арабских странах. Шараф Ага резко повернулся к Арабелле, заметив неодобрительные взгляды женщин гарема. Да, среди них были блондинки с белокурыми волосами и с голубыми глазами, темноволосые брюнетки, дамы с рыжими кудрями. Все они являлись привлекательными и молоденькими, но меркли перед сиянием французской леди.

– Женщина, пойди в беседку. Я скоро вернусь, – управитель сказал это жестко и грубо. Но девушка не сдвинулась с места:

– Ты прогоняешь меня из-за этих рабынь?

Слава Богу, что Арабелла сказала эти слова на латыни, которую, к счастью, не знала ни одна из новоприбывших.

Управитель так жестоко схватил дочь герцога за руку, что она от всего сердца испугалась:

– Запомни, эти сударыни – не рабыни, они избранные наложницы для великого повелителя.

Переступив через свою гордость, которая потоком нахлынула на француженку, Арабелла повиновалась и пошла в беседку, где провела несколько часов. Шараф Ага куда-то ушел со своими барышнями и не возвратился. Вместо него пожаловал какой – то мужчина полного телосложения и маленького роста. Этот сеньор был одет в широкие шальвары и красный кафтан, его лысую голову прикрывал багровый тюрбан. Черты его лица были резкими и чересчур большими: темные, как ночь, глаза под сводом бесцветных ресниц, каштанового цвета брови, широкий, неаккуратный нос почти соприкасался чувствительных губ. От его колючего взгляда по спине молодой женщины пробежал холодок. Приблизившись, незнакомец сказал почти глухим голосом, который был похож на царапание кошки:

– Следуй за мной, – Арабелле ничего не оставалось, как покорно пойти за этим грубияном.

– Как Вас зовут? – осмелилась спросить девушка, ожидая полного молчания в ответ.

– Мое имя Вам ничего не скажет, – в этих словах не царила привычная ирония и лицемерие, а наоборот, присутствовали приятные нотки.

Поняв, что этот человек не настолько неприятен, как кажется, дочь герцога продолжала разговор: – Сэр, я, если правильно поняла местные законы и правила, буду находиться здесь до конца своих дней. И Вы, уважаемый евнух, все равно когда-нибудь попадетесь мне на глаза. И лишь один Бог знает, по каким обстоятельствам совершится наша встреча. Поэтому, ответьте на мой элементарный вопрос.

– Мое имя – Азрун Ага, – бесцветным голосом ответил евнух.

– А мне Вы даже не удостоитесь задать вопрос? – парировала Арабелла.

– Не болтай, женщина! Молча, иди за мной! – приказал старик, рывком толкая наложницу. Потупив взор, молодая женщина продолжила путь, мысленно молясь о том, чтобы кто-нибудь увел ее из этого места. Даже луч надежды в это время погас.

Арабеллу привели в какую-то маленькую комнатку. Там царил лишь полумрак. Потолок был сделан из гипса, на полу лежала шкура тигра. Несмотря на жару, в камине полыхали поленья. Возле огня сидело несколько девушек, очень молоденьких, лет тринадцати – двенадцати, и скрытых под темными паранджами. В руках у незнакомок находилась лира, к которой они прикасались своими тонкими пальцами. В центре, на подушках сидела стройная женщина, на затылке у нее был завязан шелковый платок, украшенный серебряными узорчиками. Широкое платье не имело никаких украшений, кроме поднятого на талии, пояса. Когда незнакомка повернулась, молодая женщина увидела черты ее лица: густые, черные брови, серые глаза, маленькие, тонкие губы и длинноватый нос. Даже хорошенькой ее было трудно назвать. Под глазами и в уголках рта залегли морщинки. Женщина что-то шепнула своим воспитанницам, которые с поклоном покинули помещения. Подойдя к новоприбывшим, дама недовольно посмотрела на Азруна Агу: – Что тебе нужно?

– Махджемаль-калфа, извини, что побеспокоил, но дела не ждут.

– Говори, что там у тебя? – нетерпеливо спросила калфа гарема, теребя в руках белоснежные четки.

– Я привел тебе новую одалиску[15]. Прими, переодень и отведи туда, куда положено, – в этих речах мадемуазель де Фрейз расслышала интригу. Она отлично знала, что только гедиклис может получить все то, что имели те девушки в саду.