его соседей, держал в доме овец и всегда пренебрежительно отзывался о козах и их хозяевах. Поэтому свою находку Мария добавила в длинный список того, что оказалось неправдой. Девушка обнаружила, что, вообще-то, козы нравятся ей больше, чем овцы. Они были скромными и смышлеными, можно даже сказать – хитрыми. Им все было интересно, они были ужасно независимыми и неутомимыми, чем походили на свою хозяйку. Царь оказался очень нервным и привередливым, а Есфирь – преданной и чувствительной, и вскоре Елена заметила, как Царь пристраивается к Есфири сзади, совершая быстрые движения.

– Погляди-ка! – крикнула она Марии. – Они трахаются! У нас тут скоро целое стадо будет!

Пять месяцев спустя Есфирь родила троих здоровых козлят: двух девочек и мальчика. Когда у Есфири отошло молозиво, она осчастливила Марию и Елену огромным количеством молока. Его было столько, что они доили Есфирь три раза в день. Двоих козлят, мальчика и девочку, они обменяли на взрослую молочную козу, и теперь у них стало два источника драгоценного напитка. Потом девушки приручили еще одну дикую козу и уже вскоре пасли свое скромное стадо на каменистых полях, а Якобус обычно всегда крутился где-то рядом.

Они стали экспериментировать с производством сыра. Первые несколько партий получились совершенно несъедобными, но дальше дело пошло на лад. Фенсу смастерил пресс для сыра и показал им, как делать твердый сыр, выжимая из него лишнюю влагу. Климат в пещере идеально подходил для хранения, и сыр созревал медленно, как ему и положено. Какую-то часть Елена оставляла для жителей пещеры, а Мария пыталась продать остальное в Биргу. Это оказалось непростой задачей, потому что большинство жителей либо делали сыр сами, либо не могли позволить себе купить его. Чаще всего ее прогоняли, но девушка не сдавалась.

Как-то утром Мария заметила на ведущей в гавань улице неподалеку от замка рыцаря де ла Валетта. Его выбрали командиром эскадры, и он стал одним из самых влиятельных рыцарей на острове. Мария ненавидела его и весь орден Святого Иоанна за то, что они не отправились в погоню за похитителями Нико, но от денег рыцаря она бы не отказалась. Его, как всегда, окружала дюжина пажей и оруженосцев, высокомерная свита, которая расчищала дорогу для могущественного господина. Она встала у них на дороге и изложила свою просьбу.

– Она неделями осаждает нашего интенданта, – сказал де ла Валетту один из братьев. – Тот говорит, что нам не нужны ее товары.

Де ла Валетт остановился и пристально посмотрел на девочку. Он показался ей похожим на королей, изображенных на монетах, которые она видела на рынке: седые волосы, гладкое лицо, гордая осанка. Прошло меньше года с их последней встречи, и Мария подумала, что он наверняка не узнает ее, но ошиблась.

– Как я погляжу, ты не растеряла свою смелость, Мария Борг, – сказал он. – Твои манеры оставляют желать лучшего, и ты забываешь свое место.

Она поразилась, услышав в его упреке скорее достоинство, чем издевку, но виду не подала и быстро ответила:

– Я просто хочу продать сыр, ваше превосходительство. Не думала, что для этого нужно знать свое место.

Паж поднял было руку, чтобы ударить непокорную девчонку, но де ла Валетт остановил его и смерил Марию холодным, но одобрительным взглядом.

– Я возьму все, что у тебя есть, – помолчав, сказал он. – Половину заверни в ткань и отнеси в мой оберж. Остальное – в подвалы, моим галерным рабам. И смотри, чтобы цена была справедливой!

Рыцарь едва заметно кивнул Марии и пошел дальше. Она лучезарно улыбнулась незадачливому пажу. На следующее утро она принесла половину тяжелого груза в оберж, где во время пребывания на Мальте жили рыцари из Прованса и Оверни. Управляющий с кислым видом открыл ей дверь. Мария заметила изысканную резьбу по дереву и гобелены на стенах, но ее внимание сразу же приковали ряды книг. Она предложила отнести сыр на кухню, надеясь разглядеть книги получше, но управляющий тут же забрал у нее сыр, приговаривая, что она испачкает полы.

Мария прошла через весь Биргу на другой конец полуострова, где над гаванью возвышался форт Сант-Анджело, перешла деревянный подъемный мост и у ворот представилась. Паж впустил ее в форт. Мария никогда раньше не бывала здесь и смотрела на все круглыми от изумления глазами. Благородные рыцари ходили по толстым стенам замка, и казалось, что цитадель способна выстоять даже под адским огнем пушек самого Люцифера. Она забралась наверх, следуя за пажом, вышла на площадку, откуда открывался вид на весь Биргу, потом они миновали множество лестниц и ворот и очутились перед дворцом, возвышавшимся над мысом. Там жил сам великий магистр. Двор перед казармами кишел рыцарями и их оруженосцами, торговцами с тележками и ремесленниками, строившими фортификационные сооружения.

Затем паж повел ее вниз по лестницам, высеченным в скале, которая выходила к заливу Калкара-Крик. Они остановились в широком каменном проеме перед тяжелой дверью с металлическими решетками. За этой дверью находились пещеры, которыми были изъедены скалы под фортом Сант-Анджело и в которых между плаваниями содержались галерные рабы ордена. Мария увидела их изможденные лица и темные глаза, и по ее спине пробежал холодок.

– Отбросы для свиней Мухаммеда! – крикнул паж по-арабски, и через решетку тут же просунулось множество худых, но мускулистых рук, отталкивавших друг друга и сплетавшихся, словно коричневые змеи.

Согнувшись под тяжестью ноши и сильно нервничая, Мария подтащила корзину к двери. Корзину тут же вырвали у нее из рук и дернули к решетке. Рабы ринулись в драку за сыр, разразившись воем и рыком, будто голодные псы. Мария в страхе отшатнулась, и паж ухмыльнулся при виде ее испуга. Корзина упала на землю, и Мария подхватила ее, взяла себя в руки и справилась с желанием убежать наверх – такого удовольствия она пажу не доставит ни за что.

Де ла Валетт держал свое слово и покупал все, что производили Мария и Елена, и девушки думали, что теперь-то уж точно заработают целое состояние. Каждую пятницу они пересчитывали деньги. Сбережения все время росли, но ужасно медленно. Потом пять новых коз, из которых три были молочные, подхватили лихорадку. Спотыкаясь, они бродили туда-сюда и бегали кругами два дня, не останавливаясь, даже чтобы поспать. Фенсу насильно вливал в них лекарство и пускал им кровь, но они все равно подохли.

Мария, занимавшаяся деньгами, произвела подсчеты:

– Если мы купим новых коз, то накопим на то, чтобы уехать отсюда, через три года. Если новых покупать не станем, то через пять. – Она обескураженно посмотрела на Елену. – Мне уже исполнится восемнадцать, – в отчаянии добавила она. – Я буду старухой!

Не в силах больше ждать, девушки пошли в порт неподалеку от Биргу, где стояли торговые суда, перевозившие зерно и древесину из северных портов. Там они познакомились со старым мореходом, который водил на Сардинию большую галеру, и попросились на борт, сказав, что отработают, но тот лишь рассмеялся:

– От вас обеих на корабле никакого толку, разве что юбки задирать, а такого хватает в любом порту. Женщина на борту – плохой знак! Я не стану дразнить Посейдона и испытывать судьбу!

Все капитаны, с которыми они говорили, отвечали им примерно то же самое, но девочки сдались, только когда начальник гавани прогнал их с берега.

Получив от ворот поворот, они уселись на пирсе, болтая ногами над морем. Рыболовецкие суда теснились в заливе, ожидая своей очереди выйти в море. Дайсы перевозили людей и животных через бухту, лодочники стояли у края, ловко орудуя длинными веслами и маневрируя. Корабли загружали и разгружали: одни на пристани, другие – у маяков. На противоположном берегу узкого залива, на Сенглеа, крестьянин толкал тележку, нагруженную зерном, пытаясь добраться до мельницы на вершине холма Молино. Ему помогала жена, но даже вдвоем они с трудом поднимались вверх. Казалось, проходят поколения, но эта сцена остается неизменной, разве что на верху холма появился форт Сант-Мишель.

– Нам никогда отсюда не выбраться. Есть только один выход – спрятаться на корабле, – как ни в чем не бывало сообщила Елена, и девушки посмотрели друг на друга; их сердца забились от такой возмутительной идеи.

– Мы можем найти корабль до Сицилии, – сказала Мария, – тогда переход