– За третьим перекрестком налево и еще раз налево.

Иного способа узнать это у героя не было. И драматург вводит в историю кого-то говорящего, чтобы герой получил информацию. То есть персонаж-функцию в чистом и незамутненном виде. Подошел, сказал: «За третьим перекрестком налево и еще раз налево» и исчез навеки. Потому что больше он ни для чего неопытному автору не нужен.

Опытному он может еще не раз пригодиться.

Персонажи-функции были отлично разработаны во французской классической трагедии середины семнадцатого века. У драматургов другого выхода не было – как иначе объяснить зрителю происходящее, если нужно соблюдать пресловутое «единство места, времени и действия»?

Если бы современный автор писал трагедию «Гораций», не зная, что ее уже написал Пьер Корнель, ему бы пришлось тяжело. Нужно как-то объяснить зрителю, не знакомому с античной историей, что давние союзники Рим и Альба вступили в войну друг с другом, что войско альбанцев стоит у стен Рима и вот-вот должно разыграться решающее сражение.

А Корнель использовал испытанный и привычный зрителю прием. В то время драматурги активно разрабатывали нового персонажа – Наперсника и Наперсницу.

Эти устаревшие слова означают не просто друга или подругу, а скорее человека, который пользуется особым доверием, часто – подчиненного, слугу или секретаря.

Их задача – в самом начале спектакля в беседе с главным героем дать зрителю вводную. Когда Наперсник рассказывает главному герою вещи, которые тому давно известны, ТОГДА это никого не смущало.

Корнелевская Сабина прекрасно знает и про войну, и про грядущую битву, и то, что биться будут ее любимый муж и ее любимые братья. Но она позволяет наперснице Юлии все это рассказать, и сама в ходе диалога проговаривает в пространство то, что не первый год знает.

А далее у персонажа-функции есть три пути развития:

1. Так и остаться простой функцией, приспособлением для сообщения информации.

2. В эпизодах, где герой размышляет, подавать реплики, взяв на себя роль внутреннего голоса героя.

3. В эпизодах, где герой мучается, пытаясь сделать выбор, взять на себя роль авторского голоса.

В наше время этот персонаж действует не так прямолинейно. Но без него чаще всего не обойтись.

С ним не все так просто. Типаж в какую-то минуту может стать героем.

Что же он вообще такое?

Вернемся к «Властелину колец» и вглядимся в лицо Вигго Мортенсена, то бишь Арагорна. Думаете, герой?

Нет, киношно-литературный типаж.

Вспомним, когда создавался роман Толкина. Тогда в большой моде были шпионская литература и шпионские фильмы, драматурги сочиняли шпионские пьесы. Материал-то благодатный. Сама эпоха выковала типажи разведчика и контрразведчика, «нашего» и «вражеского». Усталый, проницательный, всего себя отдающий борьбе Арагорн – это «наш разведчик». Неизвестно, был ли знаком с такими людьми Толкин или же читал соответствующие книжки. Но даже одно из прозвищ будущего короля Элессара – Странник/Бродяга, полученное в то время, когда он руководил следопытами (!), как бы намекает…

В фильме невозможно передать полностью весь бэкграунд персонажа. Но и без него все понятно. Почему не герой? Мечом-то машет, победу вон одержал и на Арвен женился. А этому типажу как раз и положено победы одерживать и на красавицах жениться. Это у него в программе заложено, работа такая. Все с той же строгой мужской печалью в очах…

Типаж – это представитель своего социального слоя, своей страты. А страта – элемент социальной структуры, группа единомышленников, объединенных неким общим общественным признаком – имущественным, профессиональным, религиозным, каким угодно.

Каждое время создает свои типажи.

В лихие 90-е – извольте, крутой в малиновом пиджаке, который уже тогда воспринимался как карикатура.

В наши дни – айтишник, приросший к компьютерному креслу и питающийся исключительно заказной пиццей и дошираком. Или хипстер на самокате, который употребляет смузи и кашу из пророщенных зерен. Давно уже написаны пьесы, в которых присутствуют тот или другой, а то и оба сразу. Есть и устаревший типаж, его до сих пор беспощадно эксплуатируют эстрадные артисты: бабки в платочках, что сидят на лавочке у подъезда и перемывают кости ближним. Нынешняя бабка скорее уж зависает в «Одноклассниках» или Вотсапе с той же похвальной целью. Зато бабки на лавочке – это местный колорит для пьесы, события в которой разворачиваются двадцать лет назад.

И все же – почему, почему Арагорн не герой?

Вот сейчас я открою страшную тайну. Герой – это тот, кто принимает решения, от которых зависит развитие сюжета, да и судьба типажей с функциями – соответственно.

Принимает ли Арагорн решения? Нет, свои решения он давным-давно принял. Или их принимают за него, Элронд с Нарсилем/Андурилом, к примеру.

А кто же тогда решает? Малыш Фродо. Когда великий Совет постановил утопить-таки проклятое кольцо в вулкане, именно маленький хоббит вызывается нести артефакт к Ородруину. Он решает идти в одиночку, и – вдруг! – после всех испытаний решает присвоить кольцо. Вот это и делает его настоящим героем: внезапная непредсказуемость.

Фродо изначально – классический типаж «маленький человек». «Маленький человек» будет выполнять свой долг, охая и тоскуя по сочному бифштексу, выполнит и вернется в свой уютный домик.

Но Фродо – типаж, который, странствуя по сюжету, вырывается из предписанных рамок и становится полнокровным литературным, а после – и экранным героем.

Когда же происходит превращение?

Когда Фродо совершает поступок, не свойственный типажу.

Мы можем взять любой типаж из окружающей действительности и назначить главным героем. Но если он будет совершать только те поступки, которые ему полагаются по штатному расписанию, то так типажом и останется.

Итак, герой – тот, кто принимает решение, необходимое для развития и завершения конфликта. Или же никак не соберется, мучается и рефлексирует, а зритель в нетерпении ждет. Как Гамлет, который держит в неопределенности очень долго: быть или не быть, мстить или не мстить?

Рассмотрим на примерах.

Шекспир