— Прекрати геройствовать и сиди на месте.

Сил и желания возражать у меня нет, поэтому я вновь опадаю на сидение, дожидаясь, пока Кейн обойдет машину и, распахнув пассажирскую дверь, вновь возьмет меня на руки. Непосредственная близость его кожи действует на меня как инъекция адреналина: сердце начинает учащенно биться и кончики пальцев покалывать, и я позволяю себе ни о чем не думать и крепко обнять его шею. Неважно, что было вчера и будет завтра — сегодня я обязана ему жизнью.

Кейн поднимается со мной по лестнице на второй этаж и, толкнув ногой дверь спальни, проходит вглубь и заносит меня в ванную. Аккуратно ставит меня на пол рядом с ванной и, убедившись, что я не собираюсь падать, протягивает руку к крану, оглашая тишину керамических стен звуком льющейся воды.

— Подними руки. — глядя сверху, берется за низ моей толстовки. Исходящий от меня запах кислый запах навоза и пропотевшего тела вновь приводит меня в смущение, и я делаю попытку отстраниться, но Кейн продолжает настойчиво тянуть плотную ткань вверх, пока я, в конце концов, не подчиняюсь. Толстовка отлетает в сторону и замираю под тяжестью взгляда, изучающего мое тело. Сейчас Кейн не смотрит на меня как на женщину: скорее, он оглядывает меня как врач пациента.

— Меня не трогали. — сиплю, обнимая себя руками. Даже если его внимание не имеет никакого сексуального подтекста, это не значит, что оно меня не смущает.

Взгляд Кейна быстро перебирается мне на лицо, и он, прищурившись, несколько секунд сканирует его, словно оценивает, насколько правдивы мои слова. Очевидно, найдя нужный ответ, вновь возвращается к моему раздеванию: парой уверенных движений расстегивает металлическую пуговицу на джинсах, стягивая их вниз по бедрам, после чего разворачивает меня и отщелкивает крючки на бюстгальтере. Когда его ладони перемещаются на мои бедра, я дергаюсь и лихорадочно кручу головой,и немного отступив назад, сама избавляюсь от остатков белья.

Кейн придерживает мою руку, когда я переступаю бортик ванной, и опускаюсь на ее прохладное дно, подтягивая ноги к груди. Если еще несколько часов назад я умирала от жары в плену своей липкой одежды, то сейчас, освободившись от нее, начинаю трястись от холода, так что лязгают зубы. Так происходит до тех пор пока на кожу не начинают литься струи воды, от тепла которых дрожь постепенно стихает и тело вновь обмякает. Крепче обнимаю себя руками и пытаюсь представить, что вместе с водой в слив утекают все страхи и унижения последних дней.

— Ты все это время меня защищал? — разглядываю хромированный вентиль слива на противоположном бортике ванной.

— Мы поговорим позже. — голос Кейна проникает в уши одновременно с теплом воды, струящейся на голову. Слышится характерный щелчок открывающейся крышки, за ним следует прохладное прикосновение к волосам и в ноздри приятно щекочет ванильный аромат шампуня. «Кейн мылит мне голову», крадется очередная медленная мысль. Никогда не думала, что такое возможно.

Шампунь стекает с волос вместе с остатками сил, и меня начинает нещадно клонить в сон, что я на время отключаюсь и прихожу в себя лишь когда твердые ладони обхватывают мои подмышки и ставят на ноги. Выдавив на мочалку гель для душа, Кейн с непроницаемым выражением на лице мылит мое тело, после чего вновь берет в руку душевую лейку и обильно смывает пену водой.

— Я думала, что умру там. — говорю тихо, глядя как он разворачивается, чтобы взять с полки большое белое полотенце. — Я никогда в жизни так не боялась.

Я не вижу его глаз, потому что в этот момент махровая ткань накрывает мою голову, начиная сушить волосы, слышу лишь голос:

— Я знаю.

Вытерев голову, Кейн закутывает меня в большой махровый халат и, подхватив под бедра, как ребенка, выносит из ванной.

— В шесть утра приедет доктор тебя осмотреть. — инструктирует он, укладывая меня на кровать. — На тумбочке слева стоит вода. Чем чаще ты будешь ее пить тем лучше. — выпрямившись, он оглядывает меня с ног до головы и, накрыв одеялом, разворачивается к двери.

Холодные щупальца страха вновь забирается мне под кожу, и я испытываю слабовольное желание попросить его остаться со мной, но вместо этого с силой обнимаю подушку и отворачиваюсь светлеющему прямоугольнику окна.

— Дверь в мою комнату останется открытой. Если что-то понадобится — позови. — раздается позади. Я глубоко вздыхаю, в попытке подавить взбухающие всходы паники и, когда закрываю глаза, слышу.

— Не нужно боятся, Эрика. Тебе больше ничего не грозит.

глава 29

Сквозь вялую дрему до меня доносятся мужские голоса, от звука которых сознание постепенно вливается в кровь вместе с воспоминаниями. Запах хлороформа и навоза. Крофт, направляющий на меня камеру. Злой коротышка, говорящий о том, что меня изнасилуют. Прайд, выламывающий дверь. Кейн, берущий меня на руки. Кейн, моющий мне волосы.

— Прошу прощения, что пришлось будить вас, мисс Соулман. — звучит надо мной приятный баритон. Разлепив веки, упираюсь взглядом в склонившееся надо мной лицо седовласого мужчины с лучами добрых морщин в уголках глаз. — Я доктор Карриган, пришел по просьбе мистера Колдфилда, чтобы вас осмотреть.

Требуется несколько секунд, чтобы до меня дошел смысл его слов, после чего я киваю в знак согласия и, покрепче запахнув на груди халат, сажусь. Голова слегка кружится, и мне приходится опереться ладонями в одеяло, чтобы предательски не покачнуться. Обведя глазами комнату в поисках второго говорившего, я замечаю Кейна, облокотившегося о комод и молча наблюдающего за происходящим. Он одет в безукоризненный костюм, волосы уложены, лицо гладко выбрито. Очевидно, что бессонная ночь и спасение моей жизни — для него не повод для отдыха.

Я беззвучно здороваюсь с ним одними губами и, получив в ответ легкий кивок головой и спокойствие взгляда, перевожу глаза на Карригана.

Мужчина опускается на край кровати рядом со мной и, одарив меня успокаивающей улыбкой, поясняет:

— Я собираюсь провести небольшой осмотр и взять у вас анализы, и при необходимости поставлю капельницу, после чего мы с вами попрощаемся. — слегка склонив голову в бок, он шутливо сетует: —Мало кто любит врачей, поэтому обещаю не быть слишком надоедливым.

— Все в порядке. — как не стараюсь, улыбки из меня не выходит, лишь губы нервно дергаются. — Делайте то, что посчитаете нужным.

Наклонившись, мужчина открывает чемодан и в сопровождении пристального взгляда Кейна, извлекает оттуда тонометр и стетоскоп, после чего приступает к осмотру. В перерывах между прослушкой дыхания и пальпацией лимфоузлов, он задает вопросы о моем самочувствии, и я на них отвечаю. Нет, у меня ничего не болит, разве что кружится голова и клонит в сон. В последний раз я ходила в туалет больше суток назад. Нет, у меня не всегда такие холодные руки. Нет, у меня не наблюдалось аллергии на препараты. Да, я всегда была худой.

Когда врачебный допрос окончен, доктор Карриган снова лезет в чемодан и, достав оттуда катетер и шприц, перетягивает жгутом мою руку и ловко вводит иглу в вену. Я с детства боюсь вида крови, сейчас же безучастно смотрю, как пробирки по очереди наполняются темно-красной жидкостью, не испытывая ровным счетом ничего. Очевидно, оглушенная апатия все еще не собирается меня отпускать.