Через три месяца Иван Чмок похудел на девяносто два килограмма. Ровно такое же количество курдючного сала он потребил внутрь.

Начлагеря казался себе пушинкой, в которой вдруг скопилось такое количество энергии, что эта пушинка весом в сто восемнадцать килограммов летала по всему лагерю. Иван Чмок после продолжительной депрессии возвратился в человеческую полноценную жизнь и теперь налаживал вверенное ему хозяйство.

— Ну, что, Кискин, — спрашивал с задором. — В отпуск пойдешь?

— Вы мне уже три должны! — обижался фельдшер. — И летом!

— Обещаю, все следующее лето проведешь в Сочи.

— Я не хочу в Сочи! Хочу к дедушке под Саратов. Там яблоки!

— Зачем к дедушке, лучше к девушке! — находился в отличном расположении духа Чмок.

— Девушек у меня и здесь до хрена. А дедушка — один.

— Езжай куда знаешь!

Чмок даже с Роговым восстановил теплые отношения, похвалил за то, что в душевой теперь кирпичная кладка, без дырок. Обещал премиальные, на что Рогов ответил, что не за деньги трудится, а за совесть!

— Будет тебе! — слегка осадил пафос комиссара начлагеря. — Мы все здесь за совесть!..

А сидельцы тем временем решали, что с Ветеринаром делать.

— Не справился, — подытожил Моня Светловолосый.

— Нет моей вины в том, что парня в отпуск услали! — отказывался от обвинения селекционер.

— Шесть дней было на исполнение.

— Договор был на семь.

— Нуда дело не в том, — глаза Мони Светловолосого превратились в щелки. — Пацан свою жизнь выкупил. Зоны всей страны подогрел. Вперлись важные люди за него.

— Так в чем дело? — не понимал Ветеринар.

— Ты зачем хозяина вылечил? — неожиданно проговорил Моня. — Налицо сотрудничество с кумом! А это — серьезная статья!

— А ты что, прокурор? — не отступал Ветеринар.

— Глохни, сявка!

— Не по понятиям, я не сявка!

Лицо Мони более походило на серую туалетную бумагу, нежели на человечью плоть. Остальные воры и торпеды внимали каждому слову смотрящего.

— Ты вылечил хозяина, теперь в лагере тяжело стало… У всех шнифты на лбы лезут от жесткача… Зачем кума лечил?

— Я не кума лечил, а человека.

— Кум — не человек! Падла ты!.. Пшел!..

Этим же вечером зека Рюмин провел беседу с Чмоком.

— Убьют меня, — сказал.

— За что?

— За то, что тебя вылечил. Когда ты болел, в зоне спокойнее было. Рогов с ворами гешефт имел.

— Что хочешь?

— УДО.

— Ты же рецидивист! Какое условно-досрочное!..

— Значит, убьют…

Чмок глядел на доктора тела своего, старался заглянуть глубоко в глаза Ветеринара, но страха в них не находил.

Крепок человек, думал!.. Впрочем, у них, у тех, кто с гор, страх вообще отсутствует в базе человеческой… Хотя этот с виду русский!.. Хрен поймешь!

— Ладно, — решил Чмок. — Поживешь пока в бараке с лояльными. Там никто не тронет.

— И там достанут!

— Иди!..

В эту ночь, когда Чмок, утомленный лагерными делами, спал исхудавшим медведем, дверь из соседней комнаты отворилась и, словно из добровольной темницы, появилась она. Неслышно ступая, подошла к кровати мужа своего и легла рядом.

Он тотчас проснулся, но не верил ощущениям своим, рукам своим, лицу своему. Лишь тихо и прерывисто шептал:

— Ирэночка, любовь моя!..

А она прикрывала его рот теплой ладонью и в ответ шептала:

— Ты молодец, Ваня… Я твоя жена…

Через три месяца убили Станислава Рюмина. Перерезали горло, словно не человека убивали, а барана.

Жаль, думал Чмок, неплохой вроде горец был… На несколько мгновений начлагеря почувствовал даже некоторые угрызения совести, но чувства эти сомнительные отмел враз, так как уголовников, особенно душегубов, не любил… Из благодарности за излечение приказал приобрести на личные деньги приличной материи, которой обили гроб для Станислава Рюмина. На лагерном кладбище появилась единственная табличка с именем и фамилией заключенного. На других же были нарисованы только номера одни.

Через десять лет после окончания болезни Ивана Чмока, во времена Горбачева, в сургутском роддоме Ирэна Петереон произвела на свет девочку, которой родители дали странное для здешних мест имя Карина.

Девочка росла необычайной красавицей, и родители души в ней не чаяли. Мать ее мучилась лишь тем, что дочь видит больше зеков, чем нормальных людей. Но Карина к зекам не привыкала и, когда ей исполнилось семь лет, сама попросилась в сургутский интернат-шестидневку, рассудив по-взрослому, что делать ей в лагерной глуши нечего, а в Сургуте хоть театр есть и телевидение. Конечно, родители, любящие свое чадо безмерно, на такой шаг пойти не могли — как это сдать самое родное под призор государства, а потому решено было, что Ирэна Петерсон-Чмок переселится в Сургут вместе с дочерью, а отец будет навещать их каждые выходные…

Когда девочке исполнилось шестнадцать, она приняла участие в конкурсе красоты «Мисс Сургут», в котором и стала победительницей. В награду за свою красоту и победу на конкурсе она получила своего первого мужчину — устроителя и спонсора сего конкурса, который по-будничному взял ее девственность, как будто «сникерс» распечатал, а потом передал ее специалисту в модном бизнесе — гомосексуалисту Вадику Габю. «Неопасный» забрал девочку у любящих родителей, обещая сделать малышку звездой мирового подиума, и из грязного Сургута перевез Карину в великолепную Москву, где устроил трудиться в агентство «Ред Старз». В знаменитом агентстве у девочки первым делом отобрали отцовскую фамилию и присвоили другую — Полдень. И действительно, как модель может состояться с такой фамилией — Чмок!.. Таким образом и получилась Карина Полдень.

В этот день в «Ред Старз» зачислили еще два периферийных алмаза, первой гранью для которых стали новые фамилии: Утро и Вечер. Благодаря родственности фамилий и общей квартире недолгого совместного проживания девочки сдружились… Впоследствии Утро и Вечер отказались жить в казенной квартире. Администратор вскоре доложил руководству, что одна из девочек встречается с молодым, не голубым стилистом, а за Светой Вечер всегда подъезжает джип с водителем…

Странно, рассудило руководство, но значения этому факту не придало, лишь распорядилось — девочкам «эскорт» не предлагать.

Через несколько лет после смерти Станислава Рюмина в город Сургут прибыла женщина лет пятидесяти пяти с испуганным взглядом, которая купила на местном рынке несколько ящиков хозяйственного мыла, когда-то украденных отцом будущего капитана Хорошкина, и, наняв транспорт, перевезла его в колонию «Зяблик». За щедрый подарок начлагеря Чмок разрешил ей посещать лагерное кладбище, которое она исправно ежедневно навещала. Иногда Иван Чмок украдкой наблюдал за тем, с какой нежностью она убирает могилку Станислава Рюмина, оказавшегося ее мужем… Через несколько месяцев запросов и расследований Иван Чмок выяснил, что Ветеринар вовсе не был душегубом, а оказался обычным баранокрадом. Просто в уголовном мире состоял еще один персонаж по кличке Ветеринар, с именем Станислав. Но фамилия киллера была не Рюмин, а Рюмкин. К тому же последнего давно расстреляли… А зоны далеко друг от друга… И архивы перепутаны… Чего ж ты, паря, маскировался под убивца?!