— Не надо начинать все сначала, — устало попросил я.

— Конечно, не надо, — сказал он, — но я же знаю, что вы впали в уныние, потому что ваша матушка написала вам…

— Моя Мать Узора, — поправил я.

Он пожал плечами.

— Пусть так. Может быть, пройдемся, пока снова снег не пошел?

Снаружи просто великолепно!

— Я хуже приспособлен к экстремальным температурам, чем вы.

— Оденьтесь потеплее.

— Тропы извилистые и узкие, я упаду.

— Ладно, — сказал он и взглянул на меня. — У меня есть другое предложение.

— Какое?

— Сидите здесь и жалуйтесь на судьбу.

— Вы просто не понимаете весь ужас того, что случилось, — сказал я.

— Ваша мама на вас разгневалась, — ответил он. — Ну и что?

Переживет. Тай Чонг уладила дело с полицией, никто больше не считает вас вором или похитителем, вы продолжаете работать на Клейборн и сидите в шале на самом первоклассном курорте самой первоклассной планеты в скоплении Квинелл.

— Мне надо работать.

— На коллекционера-миллионщика, который вас видеть не может? — усмехнулся Хит.

— Тут ничего не изменить.

— Еще как изменить, — сказал Хит.

— То есть?

— Пошлите его к черту. Будьте мужчиной!

— Я не человек, — возразил я.

— От этого вы не хуже, чем Аберкромби, — сказал Хит. — Вы не должны плясать перед ним.

— Он мой наниматель.

— При этом он самый некомпетентный коллекционер, о котором я когда-нибудь слышал, — возмутился Хит. — За четверть столетия он нашел тридцать портретов Черной Леди, а вы нашли три уже в первый месяц работы.

— Я знал о двух из них, — ответил я. — Потому он меня и нанял.

— Но третью вы нашли сами, — продолжал Хит. — И что более существенно, вы нашли оригинал.

— Вообще-то оригинал нашли вы, — заметил я.

— Вы, я, какая разница? — сказал он. — Главное, что ее нашел не Аберкромби. Он ее и не искал. Он даже не думал о том, чтобы ее разыскать. Он сидит у себя дома с баснословной коллекцией, которой даже не способен по-настоящему насладиться, и заставляет других работать на себя.

Хит сделал паузу.

— Убейте, не понимаю. Вы сидите у пылающего камина, на вершине самой красивой горы в Галактике — и рветесь назад, к нему на службу.

Зачем?

— Друг Валентин, — сказал я, переходя на диалект дружбы и симпатии, потому что в самом деле чувствовал к нему симпатию. — Почему бы вам просто не сказать, чего вы хотите?

— Кажется, я вас не понял, друг Леонардо, — ответил он, хотя веселые искорки, мелькнувшие в его глазах, говорили об обратном.

— Вы надеетесь убедить меня, что Малькольм Аберкромби — пример, достойный порицания, и что мои услуги приносят ему намного больше, чем оплачиваются, после чего я опишу вам самые ценные предметы его коллекции и расскажу, как лучше их украсть.

Хит усмехнулся.

— Значит, вы признаете, что в его коллекции есть ценные предметы?

— Я этого никогда не отрицал.

— Мне кажется, вы говорили, что среди авторов портретов Черной Леди почти нет художников.

— Это правда, — согласился я. — Но у него в коллекции около четырехсот картин и голограмм, большая часть из них — вовсе не ее портреты.

— Морита у него есть?

— Я не стану рассказывать вам об его коллекции, друг Валентин.

— Поможете вы мне или нет, друг Леонардо, я все равно что-нибудь оттуда украду, — пообещал он. — Но вы могли бы значительно облегчить мне жизнь, предоставив нужную информацию.

— Это было бы неэтично.

— Действительно, — признался он, — Зато это было бы выгодно. Я даже возьму вас в долю.

— Не хочу ни половины прибыли, ни половины вины, — ответил я.

— Нет проблем, — не задумываясь, отозвался Хит. — Если вам больше нравится пятая часть вины, я возьму вас на двадцать процентов.

— Нет.

— Вы абсолютно уверены?

— Абсолютно.

— Категорически? — настаивал он.

— Да!

— Хорошо, потом обсудим еще раз.

— Мой ответ будет тот же, — ответил я.

— Вы не можете быть настолько ему преданы.

— Он мой работодатель.

— Клейборн — ваш работодатель.

— А Клейборн требует, чтобы я работал на Малькольма Аберкромби, — ответил я. — Я обязан соблюдать контракт до последней буквы.

— Чтобы убить себя, когда закончите? — резко произнес он.

— Откуда вы знаете? — вздрогнул я.

— Мне сказала Тай Чонг.

— Она не имела права.

— Мы старые друзья, — объяснил он. — У нас нет секретов друг от друга.

— Она виновна в злоупотреблении доверием, — сказал я.

— Потому что она не хочет, чтобы вы убили себя, — наступила неловкая пауза. — И я не хочу, особенно если вы собираетесь поступить так из-за того, что произошло на Шарлемане и Ахероне.

— Я говорил с ней до поездки на Шарлемань, — добавил я искренне. — С тех пор не произошло почти ничего, что могло бы поколебать мою решимость.

Хит расхохотался.

— Вы мастер все преуменьшать, друг Леонардо.

— Вам не обязательно называть меня другом, — попросил я.

— Почему? — спросил он. — Мы ведь друзья, не так ли?

— Лишь до тех пор, пока вы не обокрали коллекцию Аберкромби.

Он пожал плечами.

— Ничто не вечно.

— Вы не правы, друг Валентин.

— Да ну? Что же, по-вашему, вечно?

— Черная Леди.

Он раздраженно фыркнул.

— Вечная, как же! Она не дотянула даже до Дальнего Лондона.

— Она жива, — сказал я.

— У меня ужасное предчувствие, что вы правы, — признался он и замолчал. Потом сказал:

— Интересно, к какой расе она принадлежит на самом деле?

— К вашей, — сказал я.

Он энергично затряс головой.

— В который раз повторяю вам, Леонардо: она не может быть человеком. Она принадлежит к расе, которая умеет телепортировать. Это единственный способ исчезнуть с корабля.

— А я в который раз хочу вам заметить, что единственная раса настоящих телепатов — дорбаны, они дышат хлором и так велики, что не поместятся в вашем корабле.