– Но тебе нужно поесть, а ни ты, ни я не в состоянии пойти в супермаркет.

Он по-прежнему наклонялся вперед, до предела натянув ремень безопасности, поглаживая ее большим пальцем по спине.

– Я не спрашивала вас, – произнесла Вера, обращаясь к отражению Саймона в зеркале, – где были вы в то утро, когда погибла Дженни?

У нее вдруг промелькнула ужасная мысль, что Саймон может иметь к этому какое-либо отношение. В конце концов, она не проверяла, есть ли у него алиби. Но ей совсем не нравилось думать, что спаситель Ханны может оказаться убийцей.

– Дома, – ответил он. – Ханна хотела позаниматься, поэтому мы договорились встретиться только вечером.

Наверное, он понял, к чему она спрашивает, но не казался обиженным.

– Ваша мать была дома?

– Не знаю, – ответил он. – Накануне я встречался с ребятами из школы, мы выпили. До обеда я не выходил из комнаты. Тогда мамы не было, но она вернулась вскоре после этого.

Они уже подъезжали к перекрестку, к повороту на деревню. С одной стороны дороги был домик Конни Мастерс, с другой – его большой белый дом.

– Вы знаете женщину, которая там живет? – спросила Вера, кивнув в сторону домика.

– Нет. Я видел там людей, мать и дочь. Они постоянные жильцы? Раньше здесь всегда селились отдыхающие.

– Ее зовут Мастерс, – сказала Вера. – Конни Мастерс.

Ханна повернулась.

– Это не она та соцработница, что занималась Мэтти Джонс?

– Именно. Твоя мать о ней говорила?

– Я и не знала, что она тут живет. Маме было ее жаль. Из-за того, как с ней обошлись журналисты. Потому что она облажалась с Элиасом Джонсом.

Наблюдая, как молодые люди уходят, Вера задумалась о том, как бы сама отнеслась к матери Ханны, если бы они встретились. Вере автоматически не нравились симпатичные женщины, и ее профессионализм, ее уверенность в своей правоте тоже раздражали бы. Вера подумала, что у Дженни, которой так восхищались и которую так уважали, могло быть много тайных врагов. И книга, в которой она раскрывала слабости своих клиентов и коллег, добавила бы новых в этот список. Конни, например, там бы точно появилась. Она явно была заинтересована в том, чтобы работу Дженни не опубликовали.

Вера припарковалась на главной улице деревни и отправилась на поиски еды. Паб был открыт, и ей хотелось зайти, но она знала, как быстро разлетаются слухи в маленьких деревнях: «эта здоровая тетка из полиции пила в обеденное время». И, кроме того, ей хотелось чего-то посерьезнее пакетика чипсов, а они больше ничего не могли предложить. Идя по улице, она позвонила Эшворту. «Сумка Листер. Так и не найдена. Большая красная кожаная штука, она носила ее вместо портфеля». Она знала, что от криков на него толку не будет, потому что поиск сумки и так был в приоритете для всей команды, и ее искала большая часть полиции Нортумберленда. У нее упал сахар в крови, и от этого она всегда становилась раздражительной. «Можешь встретиться со мной дома у Дэнни Шоу? Думаю, пора мне с ним поговорить».

Она нашла «Чайную на Тайне» и решила, что это место сойдет. Все окна выходили на реку, в помещении царил мягкий зеленый свет от деревьев и отражений на воде. Большинство столиков были заняты. В основном пожилые пары: крупные властные женщины и вялые субтильные мужчины. «Лучше бы вы продолжили работать, ребята, – с сочувствием подумала она, обращаясь мысленно к мужчинам. – Спорим, вы бы ни за что не подумали, что ранняя пенсия будет вот такой – работать шофером своей жены и пить бесконечный чай».

Затем ее мысли обратились к домашнему пирогу с солониной и возможному месту нахождения сумки Дженни Листер. Забрал ли ее убийца из шкафчика? Означало ли это, что ее убили из-за содержимого сумки – записей для книги, которую она планировала написать? И что с ней случилось потом? Сложно было бы уничтожить целую сумку, но бумаги, конечно, могли уже сжечь. Она покачала головой и приступила к меренге с кремом, посыпанной тертым шоколадом. Меренга была хрустящая снаружи и чуть вязкая внутри, почти идеальная, как произведение искусства, а не науки. Вероятно, сумка вместе с блокнотом была где-нибудь на свалке, и никто ее больше не увидит.

Джо Эшворт уже ждал ее перед домом Дэнни Шоу, и она села в его машину поболтать, перед тем как войти. Дом был роскошнее, чем она думала: большой, уединенный, с небольшим садом на заднем дворе. Сдвинуть участок чуть выше в горы, и она сама не отказалась бы в нем поселиться. Он стоял в долине на краю деревни, на полпути между Барнард-Бридж и «Уиллоуз», окруженный молодыми деревьями.

Она кивнула в сторону дома.

– Ты вроде говорил, они с момента экономического кризиса на мели.

– Наверное, всё в ипотеке до последней дверной ручки, – ответил он. – Может, для них это вложение, за которое они держатся. Но из-за этого кризиса его мать пошла на работу в «Уиллоуз».

– Она сейчас на смене?

– Полагаю, да.

Выйдя из машины, они окунулись в какофонию птичьего пения. Похоже, это главная тема в деле. Она старалась не слушать их, не желая проходить экзамен отца. Сад зарос. Газон еще не косили, и сквозь камни на дорожке, ведущей от главных ворот, пробивались сорняки. В углу сада виднелись беспорядочные остатки костра. Возможно, когда-то у них был приходящий раз в неделю садовник, но, видимо, от этих расходов отказались. Подойдя к дому, они услышали музыку.

– Бинго! – произнесла она. – Значит, приехали не напрасно.

Дэнни сидел на террасе, выложенной плиткой, на столике рядом с ним стоял переносной CD-плеер. Парень вытянул ноги и закинул их на деревянный садовый стул. На коленях лежала открытая книга страницами вниз. Хотя он сидел, отвернувшись в другую сторону, она чувствовала, что он спит. Солнце грело слабо, и на Дэнни был большой серый свитер, подбородок утопал в воротнике.

– В такое время года хочется наслаждаться каждой минутой, не так ли?

Вера уселась на стол. Он закачался под ее весом. Парень не ответил.

На мгновение она разозлилась. Маленький засранец. Даже если он спал, ее вопрос должен был его разбудить.

– Отвечай мне, парень!

Ответа не было. Казалось, прошла вечность, пока до нее дошло, что случилось. Она потянулась нащупать пульс и ощутила холодное мертвое тело, но все равно не могла поверить. Она подняла веки и увидела красные точки на белках глаз. Отвернула глубокий воротник и обнаружила полоску вокруг шеи. Осознание ударило кулаком в живот. Дэнни тоже убили. Задушили, как Дженни Листер. На этот раз смерть была ее ответственностью, ее ошибкой. Музыка из плеера оглушающе билась в ушах, издеваясь над ней, топя в себе пение птиц. Она знала, что трогать плеер нельзя. На пластиковой кнопке могли остаться частичные отпечатки пальцев. Но звук сводил ее с ума, и она отошла в сторону дороги. Собралась и крикнула Джо: «Оставайся там! Я вызову экспертов».