возле крестьянских баб, неизвестно чего ожидающих возле земляной насыпи, и двинулся по колее.

— Женщина, — проговорил Киаран.

Рэн прищурился. Действительно женщина! На ней ни плаща, ни накидки. Только платье. В такой-то холод! Простоволосая… Значит, незамужняя.

— Мэрит над нами насмехается, — прошипел Киаран. — Сначала не пойми кто, рыцарь или наёмник, теперь крестьянская девка.

Ветер подул в другую сторону, унося с собой остатки дыма. Удалось рассмотреть в одной руке женщины флагшток — она волочила штандарт древнего рода по земле. В другой руке…

— Меч, — подсказал Киаран.

Рэн удивился: ну и глаза! И напряг зрение. Женщина сжимала рукоять меча задом наперёд. Клинок, как и флаг, бороздил дорогу позади неё.

— Они не сдают замок, — заключил Киаран и принял расслабленную позу. — Очередная хитрость. Они прицепили к флагштоку зелёную тряпку.

— Они открыли ворота! — возразил Рэн.

— Пока мы доскачем, ворота успеют закрыть, а мост поднять.

Женщина замерла возле убитого переговорщика. Рэн хмыкнул: девице приказали остановиться в поле досягаемости стрел. Надо быть простофилей, чтобы поехать к ней — после происшествия с беднягой Флосом.

Крестьянка или служанка вдруг бросила флагшток, опустилась на колени и вложила рукоять меча покойнику в руку.

— Она его дочь, — выдохнул Рэн. — Она его дочь! Она хочет, чтобы он лежал как воин, убитый в бою!

Движением бёдер послал коня вперёд. Киаран железной хваткой вцепился в луку его седла:

— Нет! Я отвечаю за вашу безопасность!

Женщина поднялась на ноги, взяла флагшток и поволочила полотнище по обугленному полю.

Наконец она приблизилась к войску. Молодая, почти девочка. Растрёпанные волосы. Лицо чёрное от копоти. Грязное платье. Разорванный рукав. В прорехе просматривались глубокие царапины на предплечье.

— Я…

Рэн подбодрил девушку:

— Продолжай. Тебя никто не обидит.

Она судорожно вздохнула:

— Я, дочь рыцаря Флоса, вдова герцога Мэрита, сдаю крепость. Это моё желание и моя воля. — Выпустив из руки древко, вскинула голову. — Ваша светлость, прошу вас, смилуйтесь над крестьянами. Они ничего плохого вам не сделали. Прошу пощадить воинов, они исполняли свой долг. Заберите замок, но не забирайте их жизни. Разрешите мне отвезти отца домой. Если видите во мне угрозу, убейте. Потом. А сейчас позвольте мне забрать…

Она умолкла на полуслове. Стиснула зубы. В глазах только боль. Места слезам в них не нашлось.

— Слишком хорошо говорит для дочери Флоса, — едва слышно сказал Киаран.

— Не забывайте, она была герцогиней, — произнёс Рэн, рассматривая молодую вдову.

— Сомневаюсь, что Холаф Мэрит нанимал для неё учителей.

Спрыгнув с коня, Выродок поднял штандарт великого дома Мэритов. Рыцарь повязал на навершие пурпурную ленту и, перехватив флагшток, вытянул руку вверх.

Рэн перевёл взгляд на крепость. Из ворот выходили стражники, миновали мост и бросали мечи подальше от себя.

23

На землю опускались сумерки. Герцог Хилд и лорд Айвиль стояли в окружении рыцарей посреди поля и ждали, когда сыны Стаи закончат осматривать замок. Рэн чувствовал себя птенцом, которому не дают вылупиться из яйца. Ему не нравилась излишняя опека, но Киаран настоял на предварительном обыске крепости и упросил держаться от неё подальше. Он знал, на что способен лорд Мэрит, а Рэн чужак и полагался только на трёхголосье своего существа. Тело просило снять латы, размять ноги и руки, смыть пот и грязь. Разум требовал проявить осторожность и не подвергать себя опасности. Душа тоже говорила… Её голос Рэн заглушал мыслями о герцоге Лагмере. Чем он занят? Уговаривает Знатное Собрание короновать его?

И вновь зазвучал голос разума: страна раздроблена, нет единства, и не соблюдаются законы чести, ибо нет короля и некому следить за порядком; каждый озабочен охраной только своих владений и защитой только своих интересов. Этот бедлам в королевстве, однозначно, посодействует Рэну в достижении целей. Слух о том, что его войско захватывает земли, долетит до Фамаля, и лорды вместе с вассалами ринутся в родовые замки. Этого Рэн и добивался: очистить столицу от вооружённых отрядов и войти в город без кровопролития.

Он снял шлем, закрепил его на луке седла и посмотрел на стреноженных коней сынов Стаи. Щитоносцы сновали между стадом и деревней, таская вёдра с водой и охапки соломы. Селение сгорело почти полностью, на дальней окраине каким-то чудом уцелели сараи и дома. Там же подростки обнаружили стога. И там же, неподалёку от деревни, протекала Ленивая река.

Рэн нарушил молчание:

— В замке должны быть телеги и рабочие лошади.

Киаран проследил за его взглядом:

— Пусть бегают.

— Им предстоит бежать до Фамаля. И если честно, я не понимаю такого отношения к детям. У вас отличные кони, они выдержат двух… трёх седоков.

Киаран всем телом повернулся к Рэну:

— Вы считаете, что я излишне жесток?

— Это всего лишь мальчики.

— Постоянные тренировки сделают их сильными и выносливыми. Когда они возмужают и выйдут на поле боя с мечами в обеих руках — им не будет равных. Я хочу, чтобы они выжили. Хочу, чтобы все вернулись в Стаю. Поэтому они будут бегать, носить воду, кормить и чистить коней, спать лягут позже всех, а встанут раньше петухов.

— Вернутся не все, — вымолвил Рэн.

— Не все, — согласился Киаран. — Но за наше войско я спокоен, в нём нет крестьян и нет плохо обученных наёмников. Наспех собранное войско выглядит организованным на марше. В сражении — это дезорганизованная толпа. Добавьте рыцарей, которые презирают лучников, не подчиняются военачальнику и зачастую срывают его планы. Им нужна слава, нужны легенды об их героизме, а на стратегию и тактику им плевать.

Рэн не стал спорить. Если в Шамидане все рыцари пренебрегают кодексом чести, как это сделал лорд Мэрит, приказав убить переговорщика, то Киаран, по всей видимости, прав.

Оглянувшись на своих рыцарей, сынов горных лордов, — вот с кого надо брать пример шамиданским воинам! — Рэн потёр лицо. Отросшая щетина неприятно колола ладони. Мужчины отпускали бороду и избавляли себя от необходимости бриться каждый день, тем более что это не всегда получалось. Рэн как-то носил бороду