Глава 24

Дважды в день их водили питаться. Пункт приёма пищи был оборудован в дальнем корпусе. Назвать его столовой можно было с натяжкой. Пару корявых столешниц и очаг, возле которого суетилась дородная женщина. Вторая стояла в окружении множества мисок, и, беря по одной, наливала в них мутное варево. Иногда в непрозрачном бульоне попадался «сюрприз» — ломтик мяса. По форме и цвету было неясно, какого! Счастливчик обычно делился со всеми, беря себе бóльший кусок. Ведь теперь у них всё было общим.

— Везёт же ей, — вздохнула Ира. Она не могла оторвать взгляд от Лили.

Одной из женщин, работавших в этот день на раздаче, была её мать. И вместо того, чтобы есть, Лиля стояла, держа её за руку. Лица обеих были наполнены светом. Каждая знала, что шанс увидеться снова случится нескоро.

Рита сидела, уткнувшись в тарелку. Бульон обжигал, и ей было трудно хлебать его. Каждый раз, прикасаясь губами к ложке, она морщилась. Но продолжала есть.

— Болит? — с жалостью произнесла Машка.

В ответ Рита только моргнула. Что означало: «Терпимо». Её вернули назад среди ночи. Детина заснул, вдоволь успев наиграться! Среди всех этот субъект отличался особым садизмом. Очевидно, виной тому являлся его недоразвитый член. Что было особенно унизительно, при такой богатырской наружности. Соратники издевались над ним, а он вымещал злость на тех, кто слабее.

В этот раз его жертвой стала Рита. Её самоотверженный жест был оправдан вдвойне. Ведь Лильке, с таким «макияжем», предстать перед матерью было бы хуже, чем вовсе не встретить её. Наверное, так думала и сама Рита, поглощая обед. Косая чёлка теперь обрела функциональность: она прикрывала фингал.

— Женщины старше готовят еду, малышня развлекает. Ну а мы для постельных утех, — заключила Марина.

Рита нахмурилась. Она перестала хлебать. В последнем письме сестра написала, что они с подругами «пели для множества разных мужчин». Те радостно хлопали и просили их выйти на бис.

— Я не помню, что было. Как будто во сне, — проговорила Ульяна.

— Это грибы, — улыбнулась Маринка, как будто подобные знания были в порядке вещей, — По мозгам бьют так, что мама не горюй!

Ира задумалась, вспоминая свои ощущения. Туман и беспамятство, в пределах которого возникали ужасные образы.

— А… галлюцинации? — с надеждой спросила она. — Ведь грибы же вызывают галлюцинации!

Марина кивнула, избавив её от мучений. Если случившееся и не было сном, то пускай оно будет видением.

— А если не пить? — задумчиво бросила Уля.

— Тогда они выебут тебя наживую, — дрогнувшим голосом выдала Рита.

За столом воцарилось молчание, стало слышно, как кто-то сглотнул. Хотелось спросить: «Почему?», но язык не хотел выговаривать буквы. Почему не пила? Или просто отрава закончилась, и теперь эта участь ждёт всех? Хотелось обнять, посочувствовать! Но разум брал верх, понимая, что жалость бывает намного больнее равнодушия.

Ира отложила ложку.

— Давно хотела спросить, — решила она разрядить обстановку, — А что вы делаете здесь, когда месячные?

— У меня есть пачка прокладок! — тут же озвучила Машка. И прикусила язык, поняв, что придётся делиться.

— Богдан подогнал за минет? — поддела Марина.

— Ну и что с того? — Машка хмыкнула и принялась скрести дно алюминиевой миски.

— А у меня на почве нервного стресса могут вообще не прийти, — сказала Ульяна.

— Или на почве чего-то ещё, — Марина прогнулась назад, изображая жестом причину задержки.

Ульяна махнула рукой:

— Я заговор знаю один, на умерщвление семени. Правда, обычно его говорят, чтобы к любовнице не ходил. Но и на этот случай сгодится!

Она продолжила есть, до тех пор, пока Маринка не пнула её под столом:

— И ты всё это время молчала? А где же твоя солидарность?

Ульяна прищурилась:

— Ты же не веришь во «всю эту хрень»?

— Ну и что? — виновато сказала Марина, — Всё равно расскажи!

— И мне! — вставила Машка, — Я тоже боюсь залететь.

— От орального не залетишь, — со знанием дела сказала Маринка.

Все дружно прыснули со смеху. И даже Рита слегка улыбнулась разбитой губой. На десерт был розовый ломтик арбуза, напомнивший Ире далёкое детство. Тонкий настолько, что сквозь него было видно оконный проём.

— Балуют, суки, — улыбнулась Марина, целиком запихнув в рот свою долю.

Они собрали посуду и, прихватив хлеб для Сони, пошли обратно в свой недостроенный «склеп».

— Живее! — подгонял конвоир.

Лиля, шмыгая носом, тащилась в хвосте. Встреча с мамой оставила след на душе. Грустный, но в то же время такой вдохновляющий.

По небу бежали пушистые белые комья. Картина всё время менялась. И каждый раз, когда ты невольно смотрел на неё, облака становились похожими то на овцу, то на большого кота. У самого входа в их корпус стояла берёза. Макушка её простиралась до самых небес. А на массивном стволе выделялись подсохшие раны, из которых когда-то давно добывали берёзовый сок.

— Смотри, Ир! Опять твой поклонник стоит, — в шутливой манере сказала Маринка.

Под деревом, в самом деле, стоял человек. Тёмным контуром его очертания выделялись на фоне стены. Двумя пальцами правой руки он держал сигарету. И курил, наблюдая их неспешное приближение. Ира замедлила шаг. Ей было совсем не смешно! Этот субъект уже не в первый раз караулил её у двери. И просьбы его обретали настойчивость. Санёк, как его называли «коллеги», был хоть и слегка худощав, не в пример своим «братьям по разуму». Но он имел вес в их бандитской среде. И, при желании, мог бы сделать её пребывание здесь максимально тяжёлым.

Стоило им поравняться, как он щелчком отбросил окурок и пошёл рядом с ней.

— Чё, отойдём? — хмыкнул сквозь зубы.

Ира ускорила шаг, но он неожиданно больно схватил её за руку. Конвоир погнал своё «женское стадо» прямиком в обветшалый сарай. И они остались вдвоём. Ира стояла, как на иголках. След его пальцев белел на плече. Кавалер её был предсказуем! И чаще всего предлагал незатейливый секс в обмен на какую-то вещь. Например, на карманное зеркальце, которым теперь он поигрывал перед Ириным носом. В какой-то момент луч солнца поймался в зеркальный «капкан», ослепив её. Воспользовавшись этим, Санёк навалился всем телом:

— Встретимся вечером?

— Я не могу, — простонала она, уходя от его поцелуев.

Он шутливо позволил ей увернуться, продолжив удерживать рядом с собой.

— А чем занята? — спросил с издёвкой.

Ира молчала, ища отговорку. Хотелось сказать, что она лучше землю лизнёт, чем его отвратительный член. Но такая формулировка могла не понравиться головорезу. Он нависал над ней, дыша перегаром в лицо. Хоть силы в нём было немного, но наглости хоть отбавляй.

— Чё, предлагал уже кто? — он