– Мама, я же тебе говорю, мне с начальником вообще не повезло, он непохотливый.

Драгоценная Мария Андреевна положила на свою тарелку двадцать три кружочка сырокопченой колбасы, полбанки селедки и сказала:

– Женщину украшает скромность, невинность и уважение к старшим.

Ели мы молча.

В десять мы стали прощаться, нам уже пора было в дорогу, да и нервы мои больше не выдерживали.

– До свидания, девочки, – сказала моя мама, – будет приятно, если вы еще как-нибудь заедете, вдвойне будет приятно, если вы предупредите меня заранее о своем приезде, и совсем будет хорошо, если сырокопченая колбаса, которую вы привезете в следующий раз, будет менее жилистая, чем эта.

Когда мы садились в машину, Альжбетка сказала:

– Ань, если я когда-нибудь обижала тебя или, может, огорчала как-то, ты уж не сердись на меня, это я не со зла…

– Ага, – поддержала ее Солька, – я тоже, бывает, на тебя ругаюсь не по делу…

– Девочки, расслабьтесь, – улыбнулась я, – это всего лишь моя мама!

Да, это частная собственность, но кого это волнует

Мы сидели в засаде в соседнем дворе и ждали, когда сумерки станут еще гуще, а люди на улице будут реже попадаться на глаза.

– Надо было хотя бы проехать мимо и посмотреть, где этот гараж, – сказала Солька.

– Не стоит нам светиться, отсидимся в машине, а потом пойдем, – ответила я. – Жена Селезнева сказала, что гараж за домом, третий слева, так что найдем как-нибудь.

– Давайте подъедем хотя бы к дому, – не унималась Солька, – вдруг там Потугины наши деньги уже выносят?

– Да успокойся ты, – одернула я Сольку.

Альжбетка не вмешивалась в нашу дискуссию, но было видно, что она о чем-то серьезно думает. Я толкнула ее в плечо и спросила:

– О чем, девица, кручинишься?

– А как вы думаете, девчонки, на таких, как я, правда не женятся?

– Нашла кому верить, моя мама еще и не то сказать может.

– Ну а все же, мне ведь тридцать, и еще никто мне не делал предложения.

– А мне двадцать восемь, и мне тоже никто не делал, – сказала Солька, – и я не ною, между прочим, по таким пустякам. Вот станем богатыми, и нам вообще мужики будут не нужны.

– Как это не нужны? – посмотрела на нас Альжбетка. – Я так не согласна.

– Ты что, вообще без них прожить не можешь? – изумилась Солька.

– Вообще не могу.

– И я без них тоже жить не собираюсь, – сказала я, – а ты бы, Фрося, молчала, опилки-то с макушки стряхни.

– Что вы прицепились к Славке, у нас с ним ничего и не было, выпили один раз и в кино сходили.

– Везет же тебе, – сказала мечтательно Альжбетка.

– Хватит ныть, вылезайте из машины, нас ждут три миллиона долларов, – скомандовала я.

Гаражи стояли очень удачно: как и сказала Галина Ивановна, они располагались позади дома, высокие кустарники монолитно прикрывали идущую от них дорогу, так что в глаза мы никому не бросались.

– Какой номер гаража? – прошептала Солька.

– Восемнадцатый, – ответила я.

– Странно, если он третий, то и должен был быть третьим.

– Может, обратимся с этим вопросом в гаражный кооператив? – предложила я.

– Вы только не ссорьтесь, – взмолилась Альжбетка.

– Не боись, подруга, – сказала я, – просто нам с Солькой нужен некий кураж, вот мы и разминаемся.

Я достала связку отмычек и беззаботно погремела ею в темноте.

– Сдурела, что ли? – одернула меня Солька.

Я счастливо засмеялась: конечно, сдурела, почему бы и нет?

На гараже под номером восемнадцать висел добротный амбарный замок. Мы дружно натянули на руки перчатки, купленные Солькой сегодня днем как раз для этого случая, и стали по очереди засовывать отмычки в замочную скважину.

– Мне кажется, мы что-то не так делаем, – сказала Альжбетка после восемнадцатой попытки, – надо там сильнее шевелить.

– Если ты такая умная, – ответила, пыхтя, Солька, – то вот тебе связка, давай работай, только смотри, свои накладные ногти не поломай.

Альжбетка хладнокровно взяла отмычки, сунула в щелку первую попавшуюся, что-то там повертела, покрутила… Замок крякнул и повис, демонстрируя всему миру свою полную беззащитность. Мы же с Солькой раскрыли рты, демонстрируя всему миру три пломбы на двоих, зубной налет и кусочки сырокопченой колбасы, застрявшие между боковыми зубами.

– Как это у тебя получилось? – ахнула Солька.

– В моих руках еще не такое срабатывало, – гордо сказала Альжбетка, приоткрывая дверь.

Секунда – и мы оказались в гараже, закрыли за собой плотненько дверь, включили фонарик и стали оглядываться по сторонам. Машины в гараже не было, она до сих пор пребывала на стоянке возле офиса, так что гараж манил простором и девственной чистотой.

Я нашла на стене кнопку и нажала ее, стало светло.

– Надо разделить тут все на три части и искать, – сказала Солька, доставая из сумки раскладную лопату.

– Это еще что? – изумилась я.

– Возможно, деньги под фундаментом!

Я посмотрела под ноги и сказала:

– Ты бы еще совочек для песочницы принесла! Это же сплошной цемент, оставь пол в покое, давай-ка осторожно простукивай стены.

– А мне что делать? – спросила Альжбетка.

– А ты лазай по шкафчикам и полочкам.

Гараж был довольно большой, здесь легко могло поместиться две машины, возможно, его и делали с расчетом на это, но пока свободное место было оборудовано под маленькую комнатенку, где, наверное, Валентин Петрович проводил время со своими друзьями. Красивый диванчик, холодильник, магнитофон, тумбочка, какие-то полки, заваленные книгами, – это все я предоставила Альжбетке, сама же направилась в дальний угол, где были навалены всевозможные инструменты и запчасти от машин.

– Здесь пиво, – сказала Альжбетка, заглядывая в холодильник, – и еще баночка маслин.

– Мы не мародеры какие-нибудь, – важно сказала Солька, потом, немного подумав, спросила: – А пиво какое?

– Не отвлекайтесь, мы тут не у себя дома.

Солька стучала по кирпичам каким-то колышком, Альжбетка прощупывала диван, а я стала разгребать кучу металлолома.

– Ничего нет, – разочарованно сказала Солька через пять минут.

– Да ты даже и половины не сделала.

– Я устала, давай поменяемся.

– Хорошо, – согласилась я и взяла из рук у Сольки колышек.

– Это же надо, такой хороший диван в гараж притащить, – возмущалась Альжбетка.