— Разумеется, можете, — ответила она.

Деньги в руках было так же приятно ощущать, как и прохладный лимонад, который обволакивал горло.

— У вас с Райли намечается роман? Не хочу совать нос в ваши дела, но учтите, что мы с ним старые друзья и мне небезразлично то, что с ним происходит.

Эйприл опустила глаза.

— Мы тоже друзья, и не больше.

— Вы покраснели, а это говорит об обратном.

Она залилась густым румянцем.

— Скажем так — мне тоже небезразлично, что с ним происходит.

Нордем изогнул светлую бровь:

— Как мило! А он испытывает к вам то же самое?

Если бы кто-нибудь мог ответить за нее на этот вопрос! Но отвечать пришлось самой.

— Надеюсь. Мистер Нордем, как друг Райли, скажите, как вы считаете: я… принадлежу к тем женщинам, которые ему нравятся?

Нордем расплылся в улыбке:

— Если это не так, то он глупее, чем я его считаю.

Эйприл смущенно улыбнулась.

— Если вы Райли нравитесь, то он мне в этом еще не признался. Но думаю, что мои слова вас успокоят. Я знаю Райли с тех пор, как мы были мальчишками, и есть только две возможности, чтобы он промахнулся. Первая — над Бдэкхитом неожиданно пронесся ураган и отнес стрелу в сторону. И вторая — его внимание было приковано к вам.

Внутри у Эйприл все затрепетало.

— Благодарю вас, мистер Нордем, за ваше доверие. И за то, что научили меня стрелять. Ваши уроки оказались очень выгодными.

Она помахала деньгами.

Он улыбнулся.

— Ученик превзошел учителя. В следующий раз я буду более осмотрителен на уроке.

Они отошли от шатра и направились обратно, по пути кивая гостям. Вдруг Эйприл заметила, что Агата сидит рядом с Райли на скамейке. И сидит слишком близко от него.

— Мисс Деверо, могу я рассчитывать на танец с вами завтра?

— Мистер Нордем! — укоризненно воскликнула Эйприл.

— Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, какой я бессовестный, безнравственный и распутный человек, и вы совершенно правы. Я юрист, а посему не страдаю стеснительностью. Но мы с Райли всегда соперничали, и я ни за что себе не прощу, если даже не попытаюсь переманить вас от него.

Эйприл закатила глаза, чтобы он не догадался, как ей приятен его интерес. Хотя она и не собиралась на бал, но то, что он хотел вписать свое имя в ее танцевальную карточку, ей польстило.

— Вы, сэр, действительно безнравственны. Но я не приз, который надо завоевать.

Нордем остановился и повернулся к ней.

— Но вы на самом деле приз. И весьма привлекательный. Вы сами того не сознаете.

Она покраснела.

— Мистер Нордем, пожалуйста…

Улыбка исчезла с его лица.

— Я знаю, что в глазах высшего общества Райли более выгодная партия, чем я. Но в наших с вами не столь высоких кругах любовь ценится намного больше, чем там, где вращается он. Я бы очень хотел думать, что и вы того же мнения.

Эйприл почувствовала неловкость.

— Мистер Нордем, учитывая то, что я вам только что сказала, это… было бы неприлично.

— Да, знаю. Но также знаю, что, если жить по правилам, в жизни не преуспеешь. Вы наверняка это понимаете.

Она кивнула:

— Понимаю. Тем не менее, мы не можем не следовать нашим принципам.

— Принципы, как и правила, могут меняться. Итак — один танец.

Он улыбнулся ей, и его улыбка была неотразимой. Но она никогда не допустит, чтобы кто-нибудь встал между ней и Райли.

— При других обстоятельствах я могла бы вас даже полюбить. Но…

— Пожалуйста, не говорите «нет». Ведь если леди Агата согласна на один танец со мной, то и вы могли бы согласиться.

Упоминание Агаты все решило. Приподнятое настроение исчезло.

— Думаю, что это было бы неразумно, мистер Нордем.

Его лицо сделалось суровым.

— Вы глубоко меня ранили, мисс Деверо.

Но на Эйприл это не произвело впечатления.

— Вы правы в отношении леди Агаты — она принадлежит к тем женщинам, которые рады вызывать интерес мужчин, и, глядя на нее, видишь, что ей подойдет любой.

От подобного оскорбления он замер, и его лицо превратилось в застывшую маску.

— Леди, о которой вы говорите, особенная. Она бриллиант высшей пробы. Среди женщин ей нет равных по красоте и добродетели. Я имею честь быть ее ревностным поклонником. Я знаю ее достаточно хорошо. И также знаю, что она действительно не входит в круг моего общения.

Эйприл взглянула на Агату, которая, смеясь, незаметно для других гостей, положила руку на бедро Райли.

Эйприл решительно прошествовала к группе лучников, взяла лук и, прицелившись, выпустила стрелу, которая, со свистом прорезав воздух, воткнулась в скамейку как раз между ног Агаты и закачалась подобно длинному фаллосу. Агата закричала, а Райли посмотрел в ту сторону, откуда прилетела стрела. Встретившись взглядом с Эйприл, он резким движением выдернул стрелу.

— Боже! Какое безобразие! Только посмотри на мое платье! — визжала леди Агата.

Райли пальцем подозвал к себе Эйприл.

— Это вы стреляли? — спросил он.

Эйприл встала перед ним в вызывающей позе.

— Я промахнулась.

Агата в бешенстве обрушилась на Эйприл:

— Злобная, испорченная, преступная… Райли, я требую, чтобы эту… эту убийцу арестовали!

— Агата, пожалуйста, успокойся.

— Как ты можешь говорить, чтобы я успокоилась, когда эта злодейка хотела меня убить?

Райли грозно посмотрел на Эйприл:

— Я требую, чтобы вы сейчас же извинились перед леди Агатой.

— Извинилась? — взвизгнула Агата. — Она чуть не пронзила меня насквозь!

Эйприл насмешливо фыркнула, но вовремя осеклась.

— Я просто хотела проветрить ваше платье. Мне показалось, что вам в нем жарко.

Райли еле сдержался, чтобы не засмеяться, но уголки губ у него все же дрогнули.

К Агате подбежал Нордем:

— Это возмутительно, Райли! Я требую, чтобы ты с этим разобрался!

Райли прокашлялся и сердито сказал:

— Эйприл, немедленно извинитесь.

— Мне очень жаль, что я промахнулась.

— Эйприл! Не заставляйте меня повторять.

Она поджала губы и процедила:

— Хорошо. Я прошу меня извинить за то, что попала в ваше платье.

Глаза Агаты превратились в две щелки и мстительно сверкнули.