Это, конечно, ее раздражало, но сегодня при ней было отмщение: в деревянном футляре у нее были две миниатюры, на которых были изображены она и Монтгомери в минуты страсти. Бренна спрятала их между картинами религиозного содержания, предназначенных для передачи церкви. Миниатюры были значительно лучше тех, которые она написала раньше, так что она надеялась, что брат Гиффард сможет выручить за них неплохие деньги.

Их должно хватить на переезд в Италию.

Спустившись вниз, они прошли по узкому коридору, а потом еще по одной лестнице, которая вела в большую комнату, и попали в… хаос.

Монтгомери и двое его людей рылись в ящиках и опрокидывали столы и табуретки. По комнате, шурша крыльями и роняя перья, метался петух. Повсюду были разбросаны рубашки, халаты и нижнее белье — как уже чистое, так и приготовленное для стирки.

— Вы не должны этого делать, милорд! — кричала Дженнет. — Поймайте Роджера! Он напуган!

Роджер, любимый петух Дженнет, облетел прачечную и собирался опуститься на плечо Бренны, но был тут же схвачен одним из людей Монтгомери и выброшен в окно.

— Роджер! — закричала вслед напуганному петуху Дженнет. — Роджер! Вернись!

Но Роджер, отчаянно хлопая крыльями и роняя на землю красные и коричневые перья, полетел через поле с такой быстротой, словно за ним гнался дьявол.

— Ах! — Дженнет топнула ногой. — Смотрите, что вы наделали, милорд. Теперь я никогда не смогу его вернуть. А он был такой хорошей птичкой.

Посреди всего этого разгрома стоял Монтгомери с мечом в руках. На нем была простая голубая рубашка, штаны и сапоги. Одежда была, как всегда, идеально отутюжена, а сапоги начищены до невероятного блеска. С его плеча свисало какое-то женское белье — скорее всего жертва его битвы с петухом.

Бренна едва удержалась, чтобы не расхохотаться.

— Медведь, пойди и принеси обратно птицу этой хорошей женщины, — гаркнул Монтгомери, обращаясь к огромному однорукому мужчине с копной торчащих рыжих волос.

— Да, и поторопись! — пыхтела Дженнет, собирая разбросанные по комнате вещи. — Вся, моя работа насмарку. Подумать только!

Бросив злой взгляд на Дженнет, Медведь поспешил выйти, но было слышно, как он пробормотал:

— Подумаешь, какой-то драный петух.

— Мне надо с вами поговорить, милорд, — вмешалась Бренна, прежде чем Дженнет перевела дух и начала снова ругать Монтгомери. Прачка любила порядок, и она будет безутешна, если Бренне не удастся ее успокоить.

Если Монтгомери и дальше будет таким способом решать проблемы, все их хозяйство придет в полный беспорядок. Это всего лишь вопрос времени. Да и она после его возвращения стала плохо соображать. Так что причин достаточно, чтобы связаться со своим братом в Италии и заручиться его помощью. Она намеревалась спросить брата Гиффарда, почему он не отправил письмо в тот же день, когда они встречались. Каждый день ее пребывания в замке все больше привязывал ее к Монтгомери. Она уже начала с нетерпением ждать по вечерам встречи с ним, и к тому же у нее не было трав, которые могли предотвратить беременность.

Монтгомери обернулся и посмотрел на Бренну. Пот градом катился с его лба, и он во всех отношениях был похож на ожившего демона. Правда, впечатление портило свисавшее с его плеча женское белье.

— Если вы ищете мятежников, милорд, — сказала она, подавив улыбку, — они ушли.

Деймиан за ее спиной хихикнул.

Джеймс снял белье с плеча и грозно взглянул на Деймиана.

Бренна прикрыла рот ладонью. Если она будет смеяться над мужем, он не отпустит ее в город.

— Простите меня, милорд. Что именно вы надеетесь найти в прачечной вашего замка? — спросила она, меняя тактику. Она подняла с пола рубашку и сложила ее. Цепи звякнули, но тихо, ненавязчиво.

— Я ищу картины.

— Картины? — заинтересовалась она.

— Да.

Он подошел к ней ближе, чтобы только она могла его слышать.

— Из этой местности до Лондона дошла целая серия миниатюр, и король недоволен. На картинах король изображен в различных позах соития с разными придворными. Меня послали найти эти миниатюры и доставить художника в Лондон.

Страх навалился на Бренну. Она вспомнила, какой он учинил ей допрос после свадьбы. Его явно очень заботило содержание миниатюр, но она не понимала почему. Ей и в голову не могло прийти, что ими может заинтересоваться король. Она быстро нагнулась, чтобы поднять еще какие-нибудь вещи и чтобы он не увидел, как она покраснела.

Когда она еще девочкой побывала в Лондоне, она по возвращении сделала серию рискованных портретов короля, каким она его запомнила. Для нее это было средством излечиться от неприятных воспоминаний об этой поездке. Отчаянной мелкой местью за то, как ее унизила королева.

Пять из портретов были проданы, когда она впервые замыслила сбежать из башни, в которую ее заключил отец. С этого началась продажа эротических миниатюр. Последние две были спрятаны в ее комнате. Она побоялась продать их, после того как брат Гиффард рассказал ей, какой скандал они вызвали среди придворных дам. Она уже долгое время не вспоминала об этих миниатюрах.

Монтгомери смотрел на нее так пристально, что у нее начались спазмы в желудке. Он знал! Он что-то знал!

Деревянный футляр вдруг показался ей страшно тяжелым. Внутри, между религиозными картинами, были спрятаны две миниатюры. Они были гораздо более эротичными, чем те, на которых был изображен король. Но если их увидит ее муж, он сразу же поймет, что она была автором и миниатюр «Любовницы короля».

На прошлой неделе Монтгомери переехал в ее комнату и проверил все ее ящики и сундуки. Она спрятала свои миниатюры в тайнике под досками пола, но у нее почему-то сложилось впечатление, что, если он их случайно обнаружит, они ему понравятся. Она сможет заявить, что никогда прежде такого не делала, и это он вдохновил ее. Она не сомневалась, что он достаточно самонадеян, чтобы проглотить эту пилюлю. Но если его долг — найти «Любовниц короля» и он их найдет, она обречена.

Она сделала вид, будто закашлялась, чтобы скрыть свое смущение, и положила рубашку на стопку уже сложенных вещей.

Он похлопал ее по спине.

— Я надеюсь, что не слишком тебя шокировал после того, что было между нами, — шепнул он ей на ухо. — Ты здорова?

— Просто здесь пыльно и летают перья, — она еще пару раз кашлянула для убедительности и положила на верх стопки сложенные штаны.

— Понятно.

Он потрогал заткнутый за пояс l'occhio del diavolo.

Она вздрогнула, надеясь, что не покраснела. Пальцы, лежащие на лезвии, вызвали у нее воспоминания, о которых она предпочитала не думать. К тому же… на одной из миниатюр был изображен ее бритый лобок.

— Ты слышала об этих картинах? — настаивал он.