С нежностью заглянул в мои глаза. Но, почти сразу вернулся в реальность и выдохнул тяжело:

– Пойдем. Нужно спешить.

Он проводил меня до тетиного дома, но внутрь не пошел. Сказал:

– Саша, очень тебя прошу. На улицу не выходите. И у окон не стойте. Возможно, будет стрельба. Будьте осторожны!

Да, он без притворства переживал за нас: и за меня, и за мою нынешнюю семью – здесь не было ни капли фальши.

Матвей наклонился ко мне, поцеловал в губы, шепнул «Люблю» и торопливо зашагал прочь. Я смотрела ему вслед, ждала, что он обернется и помашет рукой, но он не сделал этого. А вскоре уже скрылся за поворотом. Те смешанные чувства, которые бродили в моей душе, были настолько противоречивы, что я почувствовала себя абсолютно растерянной. С одной стороны, мне жаль Матвея, с другой – я хочу жить своей жизнью, не связанной с ним, поэтому поневоле рада приближению белых.

Я зашла в дом.

Мои мысли тут же вернулись к предстоящему трудному разговору с тётей и Гертрудой: как-то мягко надо сообщить им о своем неожиданном замужестве…

82

Я постояла минутку на пороге, перед дверью в комнату, собираясь с мыслями и настраиваясь на непринужденное «как-обычное» поведение…

Тетя и Гертруда обрадовались моему приходу, сразу засуетились, забегали.

– Как ты себя чувствуешь, Сашенька? – наперебой задавали они один и тот же вопрос.

– Хорошо, – успокоила я их.

Гертруда почти силой усадила меня в кресло, заботливо укрыла пледом, приговаривая:

– Тебе еще рано много двигаться. Сиди.

В другой бы раз они бы встретились с бурей моего негодования от такой чрезмерной опеки, но сейчас… в голове крутилась только одна мысль: как сказать им, что я теперь замужем за Матвеем? Для них новость будет настоящим ударом. А набожная Гертруда с ума сойдет, когда узнает подробности: странный брак – без церкви, батюшки, благословения родственников…

А может, пока не говорить? Если белые займут город, Матвей, возможно, не вернется сюда – отправится дальше, вместе со своей красной братией. Жизнь снова войдет в свое русло. Тогда можно будет забыть и о минувшей ночи, и об этом немного странном, торопливом замужестве: без наряда невесты, цветов, близких людей.

Пожалуй, промолчу пока…

– Саша, ты где? – услышала я голос тети рядом и подняла на нее взгляд. – Я тебя третий раз спрашиваю: что Матвей? Не упрекал тебя за наш несостоявшийся побег?

Да, не буду ничего говорить…

А вот о другом…

– Тетя! Гертруда! – зашептала я. – Я кое-что знаю. Только тихо! Идите ко мне поближе.

И поведала им новость о приближении к Полянску белых.

– Ты уверена? – расширив глаза в радостном изумлении, переспросила тетя.

И получив вместо ответа мой кивок, женщины тут же ударились в мечты. Шепотом говорили о том, что если это случится, нужно немедленно снова попробовать выехать из города и по территории, занятой белыми, перебраться к границе.

Я оставила их строить планы, а сама встала с кресла и подошла к картинам Алексея, которые снова вернулись на свои привычные места. Откуда-то из совсем другого мира на меня смотрел Никитка, гладивший Ветерка. Где ты сейчас, мой милый братишка? Где вы, дорогие мои, мамочка и папочка? Может, Бог даст, и мы скоро встретимся? Мельком посмотрела я и на свой портрет. Те заботы, которые одолевали меня в тот день, когда я позировала Алексею, теперь казались маленькими и незначительными.

Тут же голова наполнилась думами о нём. Где он сейчас? Жив ли? Надеюсь, у него все хорошо…

Мое сердце сжалось от мысли: если раньше я вспоминала его каждый день да не по разу, то теперь вспоминаю его редко…

За окном стал слышен топот сапог и крики. Я осторожно выглянула в окошко. Да, похоже на то, что красные отступали. Среди бежавших людей я попыталась разглядеть Матвея.

– Саша, немедленно отойди от окна! – тут же зашептала из глубины комнаты тетя.

Она, конечно, была права. Опасно…

83

Всю ночь за окном была стрельба. Мы, хотя и легли в постели с приходом темноты, но одежду не сняли – вдруг придется выскакивать на улицу. Да и разве можно уснуть от тревожных вспышек и выстрелов снаружи? Вот и лежали тихо, прислушивались, перешептывались.

Сначала звуки стрельбы перекатывались на расстоянии. Потом – прямо рядом с нашим домом. Где-то совсем близко лопнуло, рассыпалось оконное стекло. С ужасом мы ожидали, что шальная пуля залетит и к нам. Но обошлось…

Вскоре выстрелы стали тише: видимо, бой переместился на соседнюю улицу…

Под самое утро я задремала. Увидела во сне Матвея и Алешу. Они бежали, каждый с ружьем в руках. Вдруг встретились, остановились, замерли от неожиданности… Смотрят в глаза друг другу и медленно направляют оружие: Алексей – на Матвея, Матвей – на Алексея.

Я страшно напугана. Пытаюсь кричать им:

– Остановитесь!

Но вместо крика изо рта вырывается шепот. Я осознаю: они меня не слышат… Боюсь финала и, хотя понимаю, что сплю, всё равно страшно. Заставляю себя открыть глаза. Лежу, прислушиваюсь. Где-то, уже совсем далеко, слабые звуки стрельбы. Рядом – неровное дыхание тети. Чуть поодаль – ворочается Гертруда: может, спит, а может, нет. У меня нет сил проснуться окончательно, и я снова погружаюсь в полудрёму. Но, слава Богу, больше не вижу никаких сновидений…

84

В городе установилась новая власть, точнее, уже забытая старая.

Сначала мы были этому рады. Надеялись, что все вернется на круги своя. И хотя наши освободители – заросшие, грязные, неухоженные, с хмурыми лицами – абсолютно не походили на бравых довоенных офицеров, однако они казались нам ангелами-спасителями.

Но через пару дней, в окошко, я увидела, как людей снова ведут на расстрел, и сердце мое тревожно заныло. Опять террор, убийства… Нет конца насилию!

…Шли третьи сутки с тех пор, как белые заняли город.

Тётя в течение этого времени искала возможность выехать из города в направлении к ближайшему порту: ходила в городскую управу, с кем-то разговаривала, о чём-то просила… Наконец, получив категорический отказ, как-то сразу поникла, приуныла, постарела.

На четвертый день и я наконец-то вышла из дома. Тете после неудач было не до меня, и ее согласия не потребовалось. А Гертруда, которая уже ходила накануне на рынок, сказала, что вроде бы в городе более-менее спокойно. К тому же, она твердо верила в большую безопасность сейчас, чем до недавнего времени, с большевиками.