– Не волнуйся, тетя. Я это понимаю, – и прижалась к ней.

Она обхватила меня за плечи. И мы замерли на несколько минут: я по-прежнему сидела на кровати, тетя стояла рядом, крепко обнимая меня.

Подошла Гертруда. Обхватила одной рукой тетины плечи, другой – мои, тихо всхлипнула, и этим как будто дала команду и нам. Мы все бесшумно заплакали от безысходности, которая случилась в нашей жизни и в жизни страны. Как плохая сказка: много испытаний у героев, а конец все равно несчастливый…

87

Вечером мы втроем уселись на кровать и долго шептались. Вслух по-прежнему опасались говорить. Кто знает этих соседей: вчера они были за красных, а сегодня – может, за белых.

– Я-то думала: пойду завтра, еще раз схожу в местное управление. Слышала: туда прибыл полковник Стариков. Мы с ним знакомы с юности. Думала: вдруг он нам поможет? Но вот, видите, как обернулось. После этого случая с Антоном, опасаюсь, что со мной и разговаривать не захотят.

– Давайте выждем несколько дней, – предложила Гертруда. – Посмотрим, что будет.

Да, как бы было здорово, если бы нам помогли добраться до границы! Тогда, через пару месяцев, все плохое осталось бы в прошлом…

Но сейчас…

– Не ходи, тётя! – попросила я.

Внутри меня скребло тревожное опасение: они могли найти амбарную книгу с регистрацией брака – моего и большевика Матвея – и заподозрить, что упала я в обморок не случайно. Тогда все пропало! Нам не только не дадут покинуть Полянск, так и еще объявят врагами!

– А вдруг сейчас придут и нас арестуют? – я поежилась от пришедшей в голову мысли.

Тетя и Гертруда не ответили, но я видела, что и им не по себе от того варианта развертывания событий, который вполне мог произойти.

Может, по причине, что мы ждали незваных гостей, вечер тянулся долго. Гертруда ушла в угол и не переставая молилась, чтобы все обошлось… Никто не пришел, так что она уверилась, что все обойдется и дальше…

А к вечеру в городе снова началась стрельба. Мы опять лежали всю ночь в одежде и прислушивались к звукам на улице.

…Утром город был захвачен красными…

88

О том, что Полянск снова принадлежит большевикам, мы узнали от соседей. Гертруда почти бегом вернулась в комнату из кухни и привычным в последнее время шепотом заявила:

– Красные вернулись!.. Значит, Тамара Александровна, никуда мы не поедем, – и она шмыгнула носом…

А я стала ждать прихода Матвея и думать, как бы всё-таки поаккуратнее рассказать тете о нашей с ним регистрации.

К вечеру в дверь постучали, и вместе с этим стуком бешено заколотилось сердце в моей груди. Я схватилась за вязание, которое лежало на комоде. Схватилась, как за спасательный круг. И плюхнулась в кресло, торопливо устраиваясь, чтобы начать работу.

Матвей вошел в комнату с улыбкой от уха до уха. Тут же посмотрел на меня светящимися от счастья глазами. Я кивнула ему и уткнулась в вязание.

Матвей поздоровался с тетей и Гертрудой.

– Как ты, Матвеюшка? – спросила тётя.

– Нормально. А вы?

И, не дожидаясь ответа, шагнул ко мне. Выковыривая спицами петли, я делала вид, что никак не могу посмотреть на Матвея.

Он подвинул табуретку, подсел рядышком.

– Саш, как ты? – спросил тихонько.

Я быстро взглянула на него, слабо улыбнулась и снова уткнулась в вязание.

– Хорошо, – все-таки после паузы ответила на вопрос.

– Не очень-то хорошо! – встряла Гертруда. – У Сашеньки опять был обморок.

Я вскинула глаза на Матвея. Он подмигнул понимающе.

Оказывается, тётя наблюдала за нами и заметила знаки, исходившие от Матвея.

– Это было не специально, – тихо, но твёрдо произнесла она. – И мы очень волнуемся за Сашеньку. Уже дважды с ней случался обморок.

Матвей быстро взглянул на тётю, потом посмотрел мне в глаза.

– Это правда? Ты не притворялась?

Я неопределенно пожала плечами, потом подумала: он не поймет, что я хотела сказать молчаливым движением, поэтому поспешила пояснить:

– Я сама от себя не ожидала. Увидела тебя там и… испугалась.

– Не беспокойтесь, Тамара Александровна, – серьезно проговорил Матвей, обратившись к тете. – Я буду заботиться о Саше… К тому же, сейчас мы…

Я отбросила спицы, схватила Матвея за руку и сжала с силой.

Он замолчал, удивлённо уставившись на меня. Я прижала палец к губам, усиленно подавая ему знаки замолчать.

Глаза парня округлились.

Тетя между тем отвечала:

– Спасибо, Матвей. Да мы и сами постараемся оберегать ее от неприятных ситуаций, вы не беспокойтесь.

– Ну, и я помогу, чем могу, – упрямо повторил парень. – Вот сейчас, например, Саше обязательно нужно на свежий воздух. Ведь она сегодня, я уверен, целый день дома просидела. Ведь так? – с нажимом спросил он меня, и я поняла: он, конечно же, догадался о том, что я ничего не рассказала о нас своим домашним.

– Ну, прогуляйтесь, – благосклонно согласилась тётя. – Когда она с тобой, я спокойна.

У меня не было никакой причины, чтобы отвертеться. Скажи я, что не могу, так как неважно себя чувствую, меня бы взашей выгнали прогуляться. Поэтому пришлось идти с Матвеем. И, разумеется, как только мы оказались на улице, первое, что он спросил, было гневное:

– Почему ты ничего не рассказала тете?

Я залепетала:

– Ну, просто не знала, как начать… Понимаешь, раньше венчались в церкви, родители благословляли… Белое платье, гости, подарки… А у нас что с тобой получилось? В какую-то книжку записали, и – все. Как объяснить все это тете? А Гертруде? Да они с ума сойдут!

– Хочешь, я им скажу?

– Ни в коем случае, Матвей! Они так много нервничали в последнее время: и белые, и я со своим обмороком… Если я еще скажу, что вышла замуж без их благословения… Давай подождем несколько дней. Я сама им все объясню. Надо только выбрать подходящий момент… Ты меня понимаешь?

Матвей хмуро вздохнул, качнул головой, показав, что все это ему не очень нравится, но… согласился. Потом вдруг вспомнил что-то, обхватил меня за плечи, прижал к себе и взволнованно заговорил:

– Ты ведь спасла меня, Саша. Я в долгу перед тобой. И обязательно помогу тебе в том, в чем обещал. Еще не знаю, как, но помогу…

– Ты тоже многое для нас сделал, Матвей, – смущенно забормотала я.