провели на палубе. Я не хотел закрывать глаза. Я не хотел засыпать из страха, что то, что я чувствую, исчезнет, когда я проснусь. И это было чертовски приятно… чувствовать что-то, кроме тьмы ненависти и ярости.

Возможно, ответ был прост. Может быть, решение всех моих проблем — отказаться от войны с отцом. Никаких акций "Торрес Шиппинг". Никакого Рафаэля. Никаких скрытых условий. Только мы. Мила и я. Возможно, более простой вариант был бы правильным выбором. В глубине души я знал, что именно к этому все и придет.

К решению…

Выбору между моим отцом… или Милой.

(1) Уловка 22 — целенаправленно созданная или случайная правовая ситуация, состоящая в том, что попытка соблюдения некоторого правила, сама по себе означает его нарушение.

18. МИЛА

Я нервничала. Я не знала, почему, но нервничала. Елена заказала для нас закуски и шампанское, пока мы готовились к торжеству, но у меня не было аппетита, а от одной мысли об алкоголе меня слегка тошнило. Трепещущие бабочки, которых я чувствовала раньше в своем желудке, превратились в камешки, которые царапались о мои внутренности.

— Ты. Выглядишь. Сногсшибательно. — Елена смотрела на меня с благоговением, ее глаза светились гордостью. — Марчелло прав. Красный цвет тебе к лицу.

Я улыбнулась и уложила локон в прическу, на создание которой Елена потратила несколько часов.

— Ты действительно выглядишь сияющей, — продолжила она и наклонила голову набок, глядя на меня. — Ты вся светишься.

— Свечусь? — Я нахмурилась.

Она поджала губы, и на какое-то мимолетное мгновение показалось, что она почти опечалена.

— Что случилось, Елена?

— О, ничего детка. — Она отмахнулась. — Моему маленькому племяннику понравится эта корона из кудрей. Я точно помню, что он говорил тебе, что ему нравится, когда ты укладываешь волосы.

— Так и есть.

— Ну что ж, тогда Марчелло сегодня будет в восторге, потому что ты, моя дорогая, выглядишь как королева.

Я сделала реверанс и рассмеялась. Елена захихикала и подошла ко мне, сама похожая на королевскую особу в изумрудно-зеленом платье, которое идеально подходило к ее цвету лица.

— Ты настоящая красавица, Мила. Статная. Волевая.

Она взяла меня за руку и посмотрела на меня так, как я всегда представляла себе, как мать смотрит на свою дочь. С любовью и гордостью.

Она прижалась к моей щеке.

— Мне не выпала честь иметь дочь, но я думаю, что если бы она у меня была, то была бы точно такой же, как ты.

— Елена, — прошептала я, слезы застилали мне глаза. — Спасибо.

— Иди сюда, деточка. — Она притянула меня к себе, чтобы обнять, и я с легкостью устроилась в ее объятиях. Это было то, чего я никогда не испытывала, но о чем мечтала всю свою жизнь. Любящие объятия матери, роль, которую Елена играла с тех пор, как началось это испытание, постепенно заполняя пустоту в моем сердце.

Она откинулась назад.

— Я знала, как только увидела тебя, что именно ты изменишь его.

— Я не хочу его менять, Елена. — Я улыбнулся и взяла ее за руки. — Я люблю его таким, какой он есть.

Ее глаза расширились от удивления.

— Любишь?

Я сглотнула.

— Да. Люблю. Я влюбилась в него. Я полюбила все в нем. Даже его темноту.

— Если человек готов принять даже худшую часть кого-то, то это, несомненно, настоящая любовь.

— Давай посмотрим, как все пройдет, прежде чем мы начнем читать стихи о настоящей любви, не так ли?

Она хихикнула.

— Конечно. А пока давай отправим Золушку на бал. — Она игриво подмигнула мне и уже собиралась выйти из спальни, когда я окликнула ее.

— Елена?

— Да, детка?

— Ты так и не сказала мне значение последней карты. Императрицы?

Елена криво улыбнулась.

— Мне кажется, что это и не нужно, так как ты скоро сама все узнаешь.

— Что это…

В дверях появился Джеймс.

— Дамы, готовы идти?

— Да, — ответила Елена и зацепилась рукой за его локоть. — Ты идешь, Мила?

— Да. Я буду прямо за вами.

Она кивнула и пошла с Джеймсом, звук от стука ее каблуков затих, когда она исчезла в коридоре. Я повернулась к своему отражению в зеркале и нанесла еще немного вишнево-красной помады на нижнюю губу. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так… легко. Никакой паники. Ни паники, ни страха. Только легкость и, осмелюсь сказать, счастье. Именно так я должна была чувствовать себя в день свадьбы, глядя на свое отражение и желая выглядеть идеально для своего жениха. Если бы я могла повторить все сначала, я бы хотела, чтобы это был тот самый момент. Момент, когда я буду смотреть на себя в свадебном платье и гадать, что ждет меня в будущем. Возможно, по воле судьбы это был день моей свадьбы. Во всяком случае, для меня.

Я вышла на палубу и увидела Сэйнта раньше, чем он меня. Я на мгновение залюбовалась им издалека, насколько он нарядный и красивый в своем смокинге. В последний раз, когда я видела его в смокинге, меня охватила ненависть к нему, но сейчас… эта ненависть исчезла, сменившись чем-то гораздо более сильным.

Он поднял голову, и наши глаза встретились. Прошла секунда, мгновение, целая жизнь, пока мы смотрели друг на друга. Расстояние между нами было наполнено чувством спокойствия, безмятежного пространства, которое влекло нас друг к другу, а не надвигающейся бури, накрывающей нас грозовыми волнами. Я не могла описать это. Это было похоже на чувство тоски, заключенное в кокон спокойствия, чтобы не сорваться и не погубить нас обоих. Когда он смотрел на меня, я не могла не покраснеть, идя к нему. Голубой цвет его глаз сиял ярче, чем когда-либо прежде.

Он взял мою руку в свою.

— Sei la perfezione. (итал. Ты совершенство)

— Полагаю, это означает что-то хорошее.

— Да. Не хватает только одной вещи. — Он потянулся в карман пиджака, и я с любопытством наблюдала, как он достает квадратную красную коробочку с золотой надписью Cartier на верхней части.

— Святой. Что это?

Он открыл коробку: на черном бархате лежал красивый бриллиантовый браслет.

— О, Боже мой! — Я затаила дыхание. — Потрясающе.

Он достал браслет из коробки, и я держала руку ровно, пока он надевал его на мое запястье. Его пальцы с изяществом обращались с тонким украшением, когда он застегивал застежку. Один ряд бриллиантов круглой огранки, расположенных вокруг браслета, был вписан в золото. Тонкие линии золота подчеркивали великолепие камней, которые переливались, как лунный свет, танцующий по океану. Это было элегантное и изысканное украшение,