Брутус открыл какую-то дверь. В не слишком богато обставленной комнате все же имелись стол со стульями, освещение и холодильник. В углу я заметил портативный электрогенератор.

— Добро пожаловать в мой офис, — объявил Тайриз.

— Брутус и сейчас тебе помогает?

Тайриз мотнул головой:

— Не-а, теперь это делает Ти Джей. Понимаете, о чем я?

Я понял.

— И у тебя нет проблем с твоим бизнесом?

— Проблем куча, док.

Тайриз сел и пригласил меня сделать то же самое. Его глаза недобро сверкнули.

— Я — один из плохих парней, док.

Я не знал, что ответить, и решил сменить тему:

— В пять часов мне надо быть на Вашингтон-сквер.

Тайриз раскинулся на стуле.

— Объясняйте-ка толком.

— Долгая история.

Тайриз вытащил пилочку и принялся полировать ногти.

— К примеру, мой мальчишка болеет. Я иду к специалисту, так?

Я кивнул.

— У вас проблемы с фараонами, тут я — специалист.

— Сомнительная аналогия.

— С вами что-то хреновое стряслось, док. — Он широко раскинул руки. — Перед вами — лучший гид по здешнему миру.

Пришлось рассказать Тайризу все. Или почти все. Он слушал, кивал и, казалось, не верил, что я не убийца. Хотя ему, пожалуй, было все равно.

— Ладно, — сказал Тайриз, когда я закончил. — Сейчас мы приведем вас в порядок, а потом потолкуем еще кой о чем.

— О чем?

Тайриз молча подошел к какому-то подобию металлического сейфа, вмонтированному в стену, и отпер его ключом. Вытащил пистолет.

— «Глок», беби, «глок», — сказал он, протягивая мне оружие.

Я окаменел. Перед глазами мелькнуло и тут же растаяло воспоминание о черном и кроваво-красном. Как давно это было. Я взял пистолет двумя пальцами, будто страшился обжечься.

— Оружие чемпионов, — добавил Тайриз.

Я хотел было отказаться, но подумал, что это глупо. Меня уже обвиняют в двух убийствах, нападении на представителя закона, сопротивлении при аресте и бегстве от полиции. Что в сравнении с этим банальное ношение оружия?

— Заряжен, — сказал Тайриз.

— А у него есть предохранитель или что-то в этом роде?

— Уже нет.

— А! — только и сказал я.

Я медленно ощупывал пистолет, вспоминая, когда в последний раз держал в руках оружие. Приятно было вновь ощутить его тяжесть, стальной холодок ствола. Рукоятка удобно легла в ладонь. Меня даже насторожило собственное воодушевление.

— И вот еще. — Тайриз сунул мне что-то вроде сотового телефона.

— Что это?

Тайриз нахмурился:

— А что, по-вашему? Мобильник, конечно. Только номер у него ворованный, вас по нему никто не отследит.

Я кивнул, чувствуя себя совершенно выбитым из колеи.

Тайриз махнул вправо:

— Там, за дверью, можно помыться. Душа, правда, нет, только ванна. Счищайте вашу помойку, а я пока найду что-нибудь из одежды. Потом мы с Брутусом доставим вас на Вашингтон-сквер.

— А о чем ты хотел со мной поговорить?

— Как переоденетесь, так и скажу.

Лицо Эрика Ву было спокойно, подбородок чуть задран вверх. Он пристально уставился на раскидистое дерево.

— Эрик? — окликнул Гэндл.

Ву не обернулся.

— Знаете, как называются такие деревья? — спросил кореец.

— Нет.

— Висельные вязы.

— Приятно слышать.

Ву улыбнулся:

— Некоторые историки утверждают, что в восемнадцатом веке в этом парке устраивались публичные казни.

— Это невероятно интересно, Эрик.

— Ага.

Мимо проехали двое раздетых по пояс мужчин на роликах. Уличный оркестр наяривал что-то знакомое. Вашингтон-сквер-парк, названный, как нетрудно догадаться, в честь Джорджа Вашингтона, был одним из тех мест, где еще пытались сохранить дух шестидесятых, хотя попытки становились все слабее и слабее. Попадались даже разношерстные митингующие, походившие, правда, скорее на актеров, чем на революционеров. Уличные артисты упорно пытались перещеголять друг друга. Пестрая толпа бездомных казалась театральной декорацией.

— Ты уверен, что мы все оцепили? — спросил Гэндл.

Ву кивнул, не отводя глаз от дерева:

— Шесть человек в парке и двое в фургоне.

Гэндл обернулся. Неподалеку стоял белый фургон с надписью «Краски B&T», телефонным номером и симпатичным логотипом в виде человечка, похожего на символ игры «Монополия», с кистью и лестницей в руках. Если кого-нибудь попросят описать фургон, свидетель, скорее всего, вспомнит лишь название да, может быть, телефон.

Ни того ни другого в реальности не существует.

Фургон припарковали на проезжей части. В Манхэттене правильно припаркованная машина вызовет гораздо больше подозрений, чем нарушитель. Тем не менее надо держать ухо востро. Если приблизится полицейский, придется отогнать фургон на Лафайет-стрит, поменять номера, надписи и вернуться.

— Идите-ка вы в машину, — сказал Ву.

— Думаешь, Бек сможет сюда добраться?

— Сомневаюсь.

— Я решил, что его арест заставит ее занервничать и выдать себя. Кто же знал, что она и так назначит ему встречу.

Один из людей, приставленных следить за Беком, кудрявый мужчина в спортивной куртке, умудрился сесть в «Кинко» рядом с доктором и подсмотреть адресованное тому сообщение. Однако к этому времени Эрик Ву уже рассовывал по дому Бека «улики».

Не страшно. Им все равно не уйти.

— Первым делом хватаем ее, а если выйдет, то и его, — приказал Гэндл. — В крайнем случае будем стрелять. Но лучше брать живыми. Нам есть о чем потолковать.

Ву не ответил. Он все так же разглядывал дерево.

— Эрик?

— Мою мать на таком же дереве повесили, — отозвался Ву.

Гэндл замялся, не зная, что ответить, потом выдавил:

— Сочувствую.

— Ее сочли шпионкой. Шестеро мужчин раздели одну женщину догола и начали хлестать кнутами. Избивали несколько часов. Везде. Даже кожу на лице содрали, как шкурку с апельсина. И все это время она была в сознании. Кричала. Никак не могла умереть.

— Господи Исусе, — тихо проговорил Гэндл.

— Когда все было кончено, ее повесили на большом дереве. — Эрик показал на «висельный вяз». — Вроде этого. Другим в назидание, чтоб никто больше не вздумал шпионить. Птицам и зверям было чем поживиться. Через два дня только кости болтались.