эти ребята долго играли в классе Б в чемпионате СССР (в то время чемпионат страны по футболу проводился в двух классах — А и Б).

Но вернёмся к школьным будням. Расскажу, как выполнялись контрольные по математике. Мы с Володей обычно писали один вариант на двоих. Рассказали об этом Толику и Виктору, и решили делать так вчетвером. Большинство наших учителей-мужчин были фронтовиками. Математик Борис Иванович Гуськов прошёл всю войну в артиллерии. Нас он знал по школе-восьмилетке. И, конечно, Борис Иванович заметил нашу уловку. Как-то попросив меня остаться после урока, смеясь, сказал: «Пишите, но пятёрок вам не поставлю». Учитель относился к нам с уважением, и мы отвечали ему взаимностью. С дисциплиной у него на уроках проблем не было. Однажды на уроке Борис Иванович вспомнил войну и обмолвился о предателях Родины, рассказав, как многие сдавались в плен. Я, да и мои друзья, на это не обратили внимания, но кто-то из класса доложил об этом завучу и директору школы. После уроков Борис Иванович попросил меня остаться, подошел к двери, плотно закрыл её. Сказал, что нас четверых вызовут директор школы, завуч и секретарь парторганизации. Я удивился, почему именно нас четверых? Борис Иванович объяснил: «Это по просьбе секретаря парторганизации — не весь же класс вызывать». На следующий день после уроков мы отправились к кабинету директора. Вызывали нас по одному и каждого спрашивали, что говорил о предателях Родины Борис Иванович. Мы же отвечали, что об этом и не слышали. После окончания школы, поступив в институты, встретились с учителем, он пригласил нас в гости. Напоил нас чаем, и мы стали с удовольствием вспоминать школьные годы. Не забыли и этот случай. Спросили, почему он выбрал нас. Борис Иванович засмеялся и сказал, что в каждом из нас был уверен. «Ростокинские не подведут!» — и пожелал нам удачи. В дальнейшем я лично ещё несколько раз встречался с нашим математиком, и всегда, здороваясь, он протягивал руку первым.

Но продолжим. Володя очень заинтересовался жизнью в США. Каждый месяц покупал журнал «Америка», который продавался в киоске «Союзпечать». Кстати, этот журнал издавался в нашей стране с 1956 по 1994 год. Владимир познакомился с киоскером «Союзпечати», которая находилась рядом с ВДНХ, и, так как журналы расходились моментально, он для Володи всегда оставлял экземпляр. Я относился к этому спокойно, хотя у советской молодёжи такое увлечение не приветствовалось. Мой друг часто приносил журналы в школу. На переменах весь класс рассматривал красочные фотографии. Как-то мы с Володей листали издание во время урока литературы. Учителем литературы и русского языка, которого я и сейчас хорошо помню, и не только по фамилии, имени и отчеству — могу подробно описать его внешность, был Михаил Семёнович Шапиро. Он так же, как и Борис Иванович, прошёл войну, воевал в пехоте. Михаил Семенович подошёл к нам, взял журнал, пролистал, сказал, что фотографии красивые, но жизнь сложнее. Облокотившись на парту, сняв очки, спросил: «Какой интерес в том, что у президента есть золотая ванна?» И отдал журнал. Через некоторое время Володя принёс номер, в котором были фотографии резиденции президента США, в том числе и ванной комнаты. Она была обычной, но мы не стали говорить об этом Михаилу Семёновичу.

Пара историй об уроках русского языка. Не знаю, есть ли в современной школе словарный диктант. А Михаил Семёнович давал нам его практически на каждом уроке минут за десять-пятнадцать до окончания. Что интересно, оценки за диктант в журнал он ставил только положительные, так что половина класса отметок не имела, и, конечно, в том числе находилась и наша четверка. Как мы только не старались! Писали через слово — двойка. Через два — опять двойка. Но в конце концов дошли до тройки. Я очень благодарен Михаилу Семеновичу. Прошло шестьдесят лет, пишу относительно грамотно, хотя правила грамматики практически забыл.

Я хочу сказать большое спасибо Михаилу Семёновичу Шапиро и Борису Ивановичу Гуськову за то, что они учили меня не только своим предметам, но и жизни.

Лиссабон

В конце семидесятых я часто посещал ресторан и бар пресс-центра МИДа. Место достойное — там собирался узкий круг. Но круг узкий, а людей много. Это были дипломаты, журналисты и, конечно, конторские ребята, а всё вышеперечисленное — прикрытие. Имена их называть не буду. Не потому, что боюсь разглашения государственной тайны, просто потому, что этих людей уже нет в живых.

Там я познакомился с Херминио, спортивным журналистом из Португалии, жителем Лиссабона. Херминио в детстве и юности очень прилично играл в футбол в известном клубе Европы «Бенфике», но где-то лет в семнадцать у него резко ухудшилось зрение. Врачи не рекомендовали ему профессионально заниматься спортом. Зрение могло ухудшиться. Конечно Херминио было обидно, ведь к нему уже присматривались тренеры и взяли на заметку как кандидата в основной состав команды.

Однако Херминио не хотел расставаться со спортом и ему это удалось. Он поступил в лиссабонский университет на факультет журналистики и окончил его с отличием. После окончания университета он начал работать спортивным журналистом в самом известном спортивном издательстве Португалии «А Bola», в переводе — мяч. Издательство было основано в 1945 году.

Через некоторое время Херминио стал ведущим спортивным обозревателем. Писал в основном о футболе. Читатели высоко оценивали его как профессионала. Как-то сидя в пресс-баре МИДа вместе с моим другом Евгением и Херминио, где, конечно, выпивали и закусывали фирменными пельменями, Херминио спросил нас: «Ребята, а вы были в Португалии? Это очень красивая страна, и не потому, что я там родился». Мы ответили, что в Португалии не были, но съездить было бы интересно. Во время нашей беседы к столику подошёл Джигит — он же сотрудник внешней разведки Сергей, а Джигит — потому что и волосы, и усы у него были жгуче чёрные, и ходил он «с пятки на носок». Разговор о поездке продолжился. Договорились о сроках, Херминио пошёл работать, а мы остались втроём. Джигит говорит: «Ребята, езжайте. Помогите нам по одному делу в Лиссабоне. К вам полное доверие». Мы согласились, но подробнее решили поговорить ближе к отъезду.

Примерно через пару недель оформили визы, взяли билеты. В те годы на Лиссабон было три авиарейса в неделю. Перед отлётом встретились с Сергеем по конторскому делу. Не стану вдаваться в