Орон сидел у изголовья импровизированной из еловых веток кровати, с бледным и недвижимым, укутанным в шкуры и покрывала, Богумиром.

Кряхтели на ветру сонные деревья, постонывая, словно жалуясь на непогоду. Внезапно заморосил мелкий дождь.

— Вот же напасть. Погода хуже не придумаешь. Рановато вроде еще дождику, еще бы седмицы две и потерпеть мог. — Передернулся ознобом ворон. — Чего ему неймется торопыге. — Он сунул голову под крыло, пытаясь согреться и уснуть.

— Как тут у вас дела? — Раздался в темноте тихий шепот.

— Тара? — Вскинулся от неожиданности Орон.

— Не кричи, люд разбудишь. — Улыбнулась ему богиня леса. — Вы в моих владениях, вот и зашла посмотреть, что там с моим племянником?

— Плохо все. — Нахохлился ворон. — Умереть ему, да в небытие раствориться, Навьи не дают, но и подняться не дано, из-за любови своей. Смертным стал парень, умереть был должен давно, только по воле богов еще и дышит. Тупик. Ни туда, ни сюда.

— Скверно. — Задумалась богиня. — Слышала я, что есть возможность поднять человека, ежели еще одеревенеть тело не успело. Но не нравится мне тот ритуал.

— Говори. — Встрепенулся Орон.

— На крови он человеческой замешан. Одной искрой умирающей души, другую поднять.

— Человека в жертву принести? — Округлил глаза ворон. — Это какому же такому богу такое по нраву?

— Не богу. — Отвернулась Тара и вздохнула. — Самому безвременью вселенной.

— Хорошая мысль. — Из темноты вышла закутанная в черный плащ девушка. — Я даже знаю кого.

— Тебя только тут не хватало, Инглия. — Нахохлился ворон. — Не рады здесь тебе, уходи.

— Мне твоя радость без надобности. — Усмехнулась богиня солнечного луча. — Я на своего жениха посмотреть пришла.

— Он не твой. — Огрызнулся ворон.

— Это не тебе решать. — Инглия подошла ближе и склонилась над Богумиром. — Вот же до чего довели тебя эти заигрывания со смертными. Любви захотелось? Вот и лежишь тут теперь, бледный да жалкий. Ну да ничего, я придумаю, как тебя поднять, а заодно и соперницу изничтожить. Потерпи еще немного, я постараюсь побыстрее обернуться.

— Не дури. — Коснулась ее руки Тара. — Никогда он не будет твоим. Любит он. Смертную любит, да так, что жизнь отдал.

— Вот я и посмотрю, готова ли она, ради него, так же свою отдать. — Зловеще засмеялась Инглия засверкав в глазах огнем, и исчезла.

— Славуню спасать надо! — Вскинулась богиня леса.

— Там Лель, он не допустит плохого. Он хоть и ветренный парень, в мечтах своих заблудившийся, но в обиду девушку не даст. Верю я ему.

— Надеюсь ты прав. — Нахмурилась Тара. — Правда я богу любви не доверяю. Не серьезный он. Ну да что уж теперь поделаешь.

***

Слава сидела за столом, и смотрела на мерцающую свечу. Лель предлагал ей пойти поспать, убеждая, что это просто необходимо, впереди тяжелый день, и нужны силы. Но как тут уснешь?

Бог любви сидел рядом, смотрел на нее и молчал. Упрямая девчонка ни в какую не хотела его слушаться. Ну не силой же тащить ее в кровать?

Полночь. Не его время, он больше любит вечер, когда солнышко заходит, и мир накрывается таинственным полумраком романтики. Время заката, нарождающейся луны, свиданий и любви. Его время. Он улыбнулся, предавшись мечтам.

— Сидите? — Из дальнего угла шагнула темная фигура. — Сидите, а Богумир в это время умирает. — Она вытянула указательный палец в грудь обернувшейся Славуне. — Из-за тебя умирает. Что смотришь. Любит он тебя, а ты пользуешься. Надеялась с его помощью жить послаще, горб выправить, да шрам на роже расправить? Все думали, что ты к нему страстью пылаешь. Дурачки, я-то тебя сразу раскусила. Подлая ты и меркантильная.

— Зачем ты так. — Лель встал между девушками, заслонив Славу от гостии. — Она действительно его любит, я же вижу.

— Любит? — Ехидно рассмеялась богиня солнечного света. — Что в том толку? А вот на что она готова ради любви? Готова жизнь отдать, так как ради нее Богумир?

— Готова! — Сверкнула глазами Славуня. — Я, ради него и душу отдам.

— Вот и докажи. — Рявкнула Инглия. — Его к жизни вернуть может только человеческое жертвоприношение.

— Не дури. — Остановил приготовившуюся поклясться Славуню Лель. — Она тебя провоцирует. Подумай, сможет ли Богумир без тебя жить? Не делай глупостей. — Он резко развернулся. — Умерь свою злобу, ты же богиня рода света, тебе положено людям добро нести и любовь, а ты что творишь? Нет ведь в тебе никаких чувств к Богумиру, только уязвленное самолюбие бурлит. Остановись. Одумайся. Другого найди себе жениха, ты ведь девушка красивая, дочь самого бога солнца, тебе любой будет рад.

— И ты? — Стрельнула глазами Инглия.

— Почему бы и нет, давай вместе посидим, подумаем, что принесет нам такой брак хорошего, а что плохого. Может и выйдет что из этой затеи. Ты одна, да я один. Оба людям добро нести созданы. Шансы есть.

— Шансы. — Задумалась Инглия, заинтересованно рассматривая Леля. — Может и есть, да только ей. — Она ткнула пальцем в грудь, поморщившуюся от боли Славуню. — Я Богумира не отдам. Не дождется. Ну так что? Готова жизнь ради любви отдать? — Шагнула она, вплотную приблизившись и заглянув в глаза девушке.

— Да. — Ответила та. — Но отдать жизнь, ради того, чтобы убить любимого не готова. Уходи.

Глава 15 Любить и верить

Ужас. Нравится это вам, или не нравится, но он существует, и каждый из нас когда-то сталкивался с ним. Он не спрашивает разрешения, он приходит, когда пожелает, и душа при его появлении, мгновенно стукнув сбившимся сердцем, подает, куда-то очень глубоко вниз, оставив после себя лишь липкое от пота тело, и нервную дрожь.

Вот пришел он и к Славе, заявился во сне. Навалился всей своей жуткой мощью на девичью душу, но не вышло у пакостника ничего. Выручил ее и разбудил негромкий стук в дверь. Что снилось? Уж и не вспомнить. Только пелена расплывчатых теней в еще не полностью проснувшейся памяти. Так бывает. Просыпаешься от собственного крика, покрытый липким потом, и не ничего уже и не помнишь, да и