– Могут и нет, – согласился я.

– Слушай, а не могли мы после возвращения из зазеркалья оказаться не в новогоднем подарке, а где-то ещё? Эдакая параллельная вселенная тому миру, что располагается в магической безделушке детей старухи Анны. Потому их самих здесь и нет.

Мысль, конечно, интересная. Как и та, которую я постоянно прокручиваю у себя в голове: а если всё это один большой и долгий сон с хорошо продуманными подробностями и визуализацией? Точного ответа у меня нет.

– Всё может быть. Если прав ты, то мы навсегда останемся в этом параллельном мире. Ну или попробуем ещё раз призвать Пиковую Даму. Только как вернуться из зазеркалья в правильную реальность? – я усмехнулся от сложности той картины, которую представил у себя в голове. – Полагаю, что рыжебородый дед, который так или иначе управляет всем тем, что случается с нами, не допустит чрезмерного запутывания сюжета. Я всё-таки склонен считать, что он затеял всё это не из желания поиграть и пошутить. У него должна быть какая-то цель, пусть и непонятная для меня.

– Если только отправить нас в такие запутанные параллельные реальности и не было его изначальным планом, – с грустью в голосе пошутил Степан.

Комментировать это предположение я не стал. Что толку продолжать пустые рассуждения, которые ни к чему не ведут? Пора двигаться дальше, даже если движение будет полностью интуитивным. Мы как слепые котята… А это что такое? Мой взгляд упал на уголок листа бумаги, торчащего из-под плохо заправленного одеяла на той кровати, где очнулся я.

– Хм, как это мы раньше не обнаружили? – Степан уловил направление моего взгляда, осторожно ухватил находку и потащил на себя.

На листке бумаги был нарисован козёл. В красивом красном кафтане и в коричневым ботинках, надетых прямо на копыта. На голове у животного красовалась шляпа старинного фасона, державшаяся на резинке под бородой. Опознавательных знаков у рисунка не было. Просто козёл в человеческой одежде.

– Может, кто из детей оставил во время пребывания здесь? – выдвинул вполне резонное предположение Степан.

– Сомневаюсь, – я решил сразу разбить в пух и прах идею своего друга. – Во-первых, мы находимся внутри новогоднего шара, созданного детьми старухи Анны. Значит, всё здесь создано ими. В том числе и этот рисунок, – я взял листок из рук Степана и покрутил его влево и вправо.

Изображение на листке не поменялось и не исчезло. Более того, бумага имела специфический запах, присущий новой книге, когда ты берёшь свеженапечатанный томик с полки и начинаешь листать, бегло знакомясь с содержанием. То есть сомневаться в том, что это именно картинка на обычном листке, не приходилось.

– Во-вторых, всё, что мы нашли в доме, так или иначе было использовано. Веники из крапивы? Ты сам их применил, когда сюда ломились дети старухи Анны, – я мимоходом положил рисунок сверху на одеяло. – Предметы для обряда по вызову Пиковой Дамы…

– Керосиновая лампа и электрическая плитка, – не дал договорить мне Степан, обратив внимание на те вещи, что лежали у стенки на полу.

– Всему своё время, – отшутился я. – Керосиновую лампу можем прямо сейчас зажечь, если спички найдём, а то темно как-то.

Коробок был приклеен скотчем к электрической плитке. Без каких-либо эксцессов я зажёг керосинку и поставил на стол в центре хаты. Степан пододвинул две табуретки и уселся на одну из них.

– Локоть не порезал? – спросил я, заметив следы крови на одежде своего друга.

Степан закатал рукав и бегло осмотрел локоть. Царапина была совсем незначительной. Мой друг откупорил бутылку святой воды и на всякий случай окропил рану. Разорвав наволочку подушки на несколько частей, он обвязал локоть, проверив несколько раз то, как сгибается рука.

– Доброй ночи, хозяева!

Мы со Степаном чуть не подпрыгнули на своих табуретках. Добродушный голос раздался совершенно неожиданно. Говоривший стоял у разбитого окна и заглядывал к нам в дом. К моему большому удивлению, незваным гостем оказался художник, которого я встретил утром на своём участке. Через плечо его всё так же была переброшена сумка с рисунками и мольбертом, а на голове была надета беретка.

– Доброй, – пробасил в ответ Степан, недовольно косясь в мою сторону.

Я не рассказывал Степану про него. Хотя нужно было, раз уж стал посвящать во всё произошедшее после ночи со странным кошмаром про рыжебородого деда. Рукой я дал знак не нервничать и сохранять спокойствие. Глазами показал, что всё под контролем и с ситуацией мы разберёмся.

– А вы здесь какими судьбами? Думал, вы в город уехали, – решил я прикинуться дурачком и продолжить утреннюю беседу.

– Уехал, – быстро согласился художник. – Но решил под вечер вернуться, пейзажи на закате порисовать. Друг на машине подвез. У вас тут что-то приключилось? – спросил художник, указывая на повреждённое стекло, магическую звезду на полу и разбитое зеркало.

– У нас? – я бросил короткий взгляд на беспорядок вокруг. – Мы не хозяева этой хаты, на самом деле. Пришли, а тут всё уже так было. В этом домике мы часто раньше детьми собирались. Можно сказать, решили поностальгировать.

– А говорили, что в деревне не воруют, – почему-то вспомнил мою утреннюю фразу художник. – Я зайду к вам?

– Так вроде ничего и не украли, – сухо констатировал я, разводя руки в стороны. – Заходите, поболтаем.

Художнику хватило пары мгновений, чтобы зайти в хату, поставить свободную табуретку напротив нас и усесться за столом. Сумку с плеча он снял и поставил на пол рядом с собой.

– Чайку не найдётся?

– Увы, нет. Плитка есть, но ни заварки, ни кипятка, – виновато оправдался я.

– Тогда могу предложить свой.

Художник открыл сумку, достал серебряный термос и три пластмассовых стаканчика и разлил горячий напиток. Мы со Степаном поблагодарили гостя, но к чаю не притронулись. Художник подул в стаканчик и громко отхлебнул.

– А вы какими судьбами у этого дома оказались? У нас в деревне вечером тут особо не ходят, – решил я проверить версию гостя.

– Я человек новый, всех распорядков вашей деревни не знаю, – наигранно повинился художник. – Да и разве есть для творческого человека правила и ограничения? Малевич вон чёрный квадрат нарисовал, и им все до сих пор восхищаются. Глядишь, и я просто солнце на небосклоне изображу, а картина навечно в историю попадет, побив все рекорды продаж. Кто знает, откуда самый лучший вид открывается? Могу хоть и вас нарисовать, – встрепенулся вдруг художник, указывая на нас со Степаном.

– Нас не стоит, – отмахнулся я. – Мы не самые яркие личности в деревне.

– Каждый человек по-своему ярок и индивидуален. – наставительным тоном продекламировал гость. – Двух абсолютно похожих людей вы никогда не найдёте. Иногда бывает, что совпадают идеи или взгляды на некоторые вещи, но такое случается по той причине, что вещи и идеи либо слишком избитые и не предполагают какого-либо ответвления в сторону, либо мы просто стараемся под кого-то подстроиться, соглашаясь с его доводами и принимая его правила игры. Но слово в слово не думает никто. Я на что угодно готов поспорить.