Но совершить быстрый налет не означает, что удастся также быстро отступить, особенно если тебя вообще не собираются отпускать, как это делали обычные наемники, в задачу которых входило только охранять обозы, а не заниматься ловлей разбойников путем преследования их по лесам! Эти солдаты, осознав, как малочислен противник, стали его стремительно окружать.

Раздались первые предложение о сдаче, но их никто не слышал из-за лязга боя, либо не хотел слышать.

Отступление строем не позволяет развить большую скорость, но зато все бойцы еще были живы в отличии дерущихся каждый сам за себя стариков. Вот солдаты подкололи троих из старших товарищей, насев на одного по трое. Вот подколот четвертый бывалый сразу в живот и спину… Все это Мартин отмечал лишь боковым зрением руководя своим отрядом.

– Камень, Глазастый! Во вторую линию! Остальные – круг!

Названные юные разбойники быстро отступили за спины своих товарищей образовавших круг, так как их уже самих окружили и могли просто переколоть в спины. Новый порядок позволил им стать более компактными и лучше защищаться строем. Наседающие солдаты мешали друг другу непривычные к тому, что разбойники сами могут защищаться строем, а значит никак не могли сообразить, как с ними совладать. В то время как Хребет, Глазастый и Камень кололи своих противников короткими копьями, в образовывающиеся в строю щели не давая туда вклиниться врагу, либо поверх плеч своих друзей.

Дикими вепрями ревели бывалые в количестве трех человек из девяти, размахивая мечами или топорами. Остальные уже лежали на земле кто бездыханный, а кто тяжело раненый, что для них ничего не меняло им все равно грозила смерть на графском суде если их вообще посчитают достойными тащить в такую даль в таком плохом состоянии и не прикончат здесь же на дороге просто чтобы не возиться, дескать сразу убили…

Разбойники уже отступили в лес, но им это ничем не помогло, солдаты все никак не отпускали свою жертву и продолжали наседать и среди деревьев и кустов. Родная стихия не помогла бывалым и вот в живых остался только один Ярый. Только теперь Мартин полностью осознал, за что атаман получил свое прозвище в обычной жизни спокойный и рассудительный вожак банды.

Ярость действительно плескалась у него через край. Их командир уже получил три смертельных ранения, но он этого словно не замечал, весь в крови продолжая махать своим двуручником подрезая не слишком осторожных солдат, продавая свою жизнь как мог дороже. Но вот и он вскоре пал. Солдаты налетев гурьбой буквально истыкали его мечами, не оставив на теле ни одного живого места.

Остался только Флокхарт со своим отрядом в восемь человек. Бельмо куда-то пропал. Толи сумел сбежать, то ли слег с остальными.

Юные разбойники уже серьезно ранили семерых, почти не получив сами никаких ранений, что заставило солдат отнестись к ним со всей серьезностью. Тем что стояли во второй линии уже перерубили копья но они сдергивали другие со спин своих товарищей стоявших в первой линии, отражавших лобовые атаки мечами и топорами сами делая рискованные выпады.

Но несмотря на их умение, отвагу, все было кончено, это понимал каждый. Особенно когда к месту схватки подоспели арбалетчики…

Раздался тройной звонкий звук рожка и солдаты наседавшие на них отступили, образовав плотный круг вокруг своих противников.

Вперед на коне выехал командир. Он собственно и протрубил, отдавая приказ о прекращении схватки, видя что ничего хорошего из всего этого не выйдет и пока они добью разбойников он сам потеряет кучу своих бойцов, за что его естественно не похвалят. Кроме того, нужно привести хоть часть бандитов живыми. Тех что они подкололи раньше, долго не протянут.

– Меня зовут капитан Джарвис… Надо признать, вы задали нам хорошую трепку, – сделал признание командир отряда. – Впервые вижу, чтобы юнцы держались так хорошо, настолько хорошо, что остались в живых в то время когда их старшие товарищи уже общаются с демонами нижнего мира… Обычно все происходит наоборот. У меня к вам предложение…

– Какое?.. – тяжело дыша, спросил Мартин.

Рубка действительно получилась знатной и признаться он не ожидал что они продержатся так долго, однако ж продержались. Они бы все полегли гораздо раньше, если бы охотники на разбойников пошли бы на них конницей или сразу взялись за арбалеты, но к счастью они пробрались достаточно глубоко в лес, где кавалерия бесполезна, не могла набрать скорость и просто проломить строй, а арбалетчики чего-то застряли.

– Да обычное… Вы сейчас бросаете оружие и сдаетесь на милость правосудия.

– Эта та же смерть только лишь в отсрочку...

– Не знаю, возможно. Но если не сдадитесь, вы умрете здесь и сейчас. Вас всего девять человек, против ста…

– Вас от силы шестьдесят, – возразил Мартин. – Я умею считать… читать и писать.

– Такие способности весьма похвальны. Но нас действительно сотня. Еще сорок человек в пяти минутах хода позади этого обоза… собственно они уже разбирают завал, что вы там обрушили на нас.

– Вас все равно меньше сотни! – со злостью выкрикнул Мартин.

– Да, человек десять, не считая раненых, вы и ваши старшие товарищи подкололи… особенно последний из них постарался. Дикарь. Но за них на вас я зла не держу. Итак, мое предложение: вы бросаете оружие и сдаетесь. Вас будет судить благородный лорд на чьих землях вы промышляли разбоем и грабежом… В конце концов у кого-то в будущем возможно появится шанс сбежать или даже пережить заключение и вновь стать добропорядочными подданным короля… хотя в этом я сомневаюсь, – двусмысленно заметил капитан. – Итак, либо прямо сейчас мы рубим вас в капусту и, тут уже ни у кого никакого шанса нет, либо сдаетесь. Других вариантов предложить я вам не могу.

– Дайте минуту… – выдохнул Флокхарт. – Нам нужно посовещаться.

– Да хоть пять, – благосклонно улыбнулся капитан. Солдаты по его приказу отступили еще на пять шагов, оставив в центре необычных разбойников давая им видимость свободы выбора.

Подошли арбалетчики.

– Будем сдаваться? – спросил Зуб.

Флокхарт пожал плечами. Ему сейчас все было по барабану сдаться или умереть, внутри зияла лишь пустота. Он посмотрел на своих бойцов, и увидел в их глазах лишь то, что никто из них не горел желанием стать рабами и до конца своих дней вкалывать в шахтах, согнувшись в три погибели, под низкими сводами толкая груженую тяжелой рудой тачку, и уж тем более ворочать тяжелым веслом на галере сидя на своих испражнениях прикованным к этому самому веслу.

Но и умирать никто тоже не торопился. В глазах все же была крохотная искорка «а вдруг да повезет, чем демон не шутит?!»

В то же время чувствовалось, что скажи он «нет», откажись он сдаваться, они и дальше будут биться до последнего против сотни солдат, пока все не погибнут, в таком противоречивом внутреннем состоянии они сейчас были.

Так что Мартину предстояло принять нелегкое решение, но он его принял и меч что держал в руках полетел на землю рядом со всадником. Он не был самоубийцей. Туда же полетело все остальное оружие всего отряда.