— Значит, тигр и лань. Только кто из вас кто? Кто охотник, а кто жертва? Девочка-то тебя уже приметила.

— Это точно, – сказал Акеба. – Как раз она – среди тех, кто уверен, что девчонка – твоя. Девятое небо Зандру! Ты что, в монахи записался?

— Сдается мне, что остаток пути вам обоим придется проделать вплавь. Я же сказал вам... – Конан не договорил, увидев направляющегося к ним Муктара.

Бородач с бычьей шеей внимательно смотрел на киммерийца. Наконец он бросил сквозь зубы:

— За нами погоня. Галера.

Конан вскочил и бросился на корму. Акеба и Шарак поспешили за ним.

— Я ничего не вижу, кроме воды, – щуря глаза, сказал сержант.

Шарак подтвердил его слова.

Однако Конан разглядел черную полоску на волнах, с черточками белой пены по бокам, что говорило о множестве весел, вспенивающих воду.

— Пираты? – спросил Конан.

Хотя море Вилайет было известно своими морскими разбойниками, Конан нутром почувствовал, что вряд ли их преследователи принадлежат к этому братству.

Муктар пожал плечами:

— Возможно – В его голосе тоже не слышалось уверенности.

— А кто же еще? – спросил Акеба.

Муктар искоса посмотрел на Конана, но промолчал.

— А я все равно ничего не вижу, – настаивал Шарак.

— Когда они нагонят нас? – спросил Конан.

— Ближе к ночи, – ответил Муктар.

Капитан внимательно посмотрел на небо, на глазах затягивающееся свинцовыми тучами, затем на длинные серо-зеленые валы волн.

— Наверное, раньше разразится буря. Вилайет – опасная тварь.

Киммериец впился глазами в приближающийся корабль, постукивая кулаком по борту. Как? Как вступить в бой с таким грозным противником и не проиграть?

— В шторм мы, наверное, сможем скрыться от них, – предположил Конан.

Муктар помолчал еще немного, а затем решительно заговорил, обращаясь ко всем троим:

— Я сосчитал гребки. Если такая частота сохранится еще несколько часов – рабы не выдержат и начнут умирать один за другим. Надеюсь, капитан галеры не захочет остаться без гребцов. Но вот что мне непонятно. Там, на галере, прекрасно видят, что моя шхуна – не большой транспортный корабль, под завязку забитый слоновой костью или специями. Ваши приятели гирканийцы никому не нужны настолько, чтобы преследовать их с таким рвением. Остаетесь вы трое или девчонка. Может, у вас в тюках – корона короля Турана? Или ваша подружка – сбежавшая от отца принцесса? Почему к нашей посудине такое внимание?

— Я же тебе говорил. Мы – самые обычные торговцы. А тебе заплачено за то, чтобы ты доставил нас в Гирканию, а потом обратно в Туран.

— За вторую половину я не получил ни единого медяка.

— Я с тобой расплачусь, как договорились. Если ты не позволишь пиратам захватить наш груз, а заодно и твой корабль. В таком случае ты заработаешь только кандалы на ноги, если вообще останешься жив.

Кивнув остальным, Конан пошел к мачте, оставив Муктара на носу судна бормочущим что-то себе в бороду.

От борта отделился Тамур и присоединился к Конану.

— За нами погоня, – сказал киммериец.

— Баальшам, – прошипел гирканиец.

— Джандар, – кивнул Акеба.

Шарак ткнул посохом в сторону галеры с неожиданной яростью:

— Пусть он присылает своих демонов! Я их встречу как положено!

Темные глаза Тамура засверкали.

— На этот раз мы поджарим его, как кусок мяса, даже если у него тысяча демонов!

Конан встретился взглядом с Акебой. Более вероятным им обоим казалось, что пассажиры «Танцующей в волнах» сами окажутся в роли шашлыка на вертеле.

— Сколько людей вмещает такое судно? – спросил туранец. – Я слабо разбираюсь в этих морских делах.

Морской опыт Конана тоже ограничивался коротким пребыванием в рядах султанапурских контрабандистов. Но ему уже приходилось уходить от преследований такими кораблями.

— На каждом борту – по два ряда весел. Но рабы-гребцы не участвуют в бою. А так корабль этого размера может вместить человек сто, не считая команды.

Повисло молчание, нарушаемое лишь плеском воды да потрескиванием снастей. Наконец Шарак произнес:

— Так много? Это приключение становится несколько навязчивым для человека моих лет.

— Я бы умер счастливым, – сказал Тамур, – если бы знал, что вместе со мной в последний путь отправится и Баальшам.

— Уж его-то на корабле нет, – заметил Акеба, – такие люди, как он, лишь отдают приказы другим. Но, по крайней мере, мы дорого продадим свои жизни. Правда, киммериец?

— Эта славная битва будет достойна того, чтобы погибнуть в ней, – согласился Тамур.

— Я, вообще-то, погибать не собирался, – сухо заметил Конан.

— Шторм! – оживился Шарак. – Шторм укроет нас.

— Может быть, – ответил Конан, глядя на сгустившиеся тучи, – но мы не можем полагаться только на это.

Конан подошел к Муктару, все так же неподвижно глядевшему на галеру. Бронзовый рог на ее носу, вспарывающий волны, как нож пергамент, был уже хорошо виден.

— Они нагонят нас до темноты? – спросил Конан капитана. – Или до шторма?

— Буря может и не разразиться. На море Вилайет всегда так. То молнии бьют с неба, только что бывшего абсолютно чистым, то после нескольких мрачных дней тучи рассеиваются, не обронив ни капли дождя. Если я из-за тебя потеряю корабль, киммериец, я тебя с того света достану.

— Я думал, что ты – настоящий морской волк, а не старая скандальная баба. – Конан подождал, пока шея и лицо Муктара побагровеют от гнева, а затем продолжил: – Слушай. У нас есть шанс спастись. Пока возможно, мы будем уходить от них, а потом...

По мере того как киммериец говорил, лицо Муктара приобрело нормальный цвет. Затем он побледнел и попытался остановить речь Конана, но тот продолжал, не обращая внимания на возражения. Он говорил еще и еще, и вот уже Муктар заинтересованно поднял брови и согласно закивал головой.

— Может быть, и сработает, – сказал капитан, когда Конан замолчал. – Золотой Рог Дагона! Это может сработать! Присмотри за своими кочевниками, киммериец. – Развернувшись с большей проворностью, чем можно было от него ожидать, Муктар сложил руки рупором и заорал: – Ко мне, сучье племя! Ко мне и слушать внимательно, как я собираюсь спасти ваши подлые душонки!

— Что все это значит? – поинтересовался Акеба, когда Конан вернулся к борту.

Пока приказы Муктара разлетались по воздуху и тонули в волнах, Конан рассказал свой план друзьям.

На худом лице Шарака расплылась ехидная усмешка:

— Ну мы им покажем! Мне начинает нравиться наше приключение.

Тамур улыбнулся по-волчьи:

— Погибнем мы или выживем, но об этом будут рассказывать у костров долгие годы. Пойдем, туранец. Покажи нам, осталась ли в тебе хоть капля гирканийской крови.

Тряхнув головой, Акеба направился к остальным кочевникам...

Все продумано, решил Конан.

Вдруг в его голове сверкнула молния.

Ясбет!

И стоило