Парамоше будут вменять несколько эпизодов краж и грабежей, но через месяц он выйдет из СИЗО – у бати окажется достаточно денег и связей, чтобы решить вопрос. Но в дальнейшем Парамоша по какой-то причине станет краснеть при вопросах о том, как ему сиделось, и избегать встреч с «откинувшимися» сокамерниками. Более того: подзавяжет он и с преступной деятельностью. Никакого насилия, максимум – уклонение от уплаты налогов.

То ли внушение папино подействует, то ли зря все же ругают нашу далекую от европейского уровня исправительную систему.

А опера, знающие точный ответ на этот вопрос, никому ничего не расскажут.

Разве что на служебной пьянке в узком, проверенном кругу.

Понаблюдав за бегством Чужого и Парамоши. Актер поехал на встречу со Стенли. Он не сомневался, что Стенли придет, как не сомневался и в том, что он заготовил какую-нибудь гадость, если не основным, то уж запасным вариантом – точно. Актера это нимало не волновало. Глупо погибнуть от рук такого придурка…

Точкой рандеву был выбран сквер недалеко от вокзала. В темное время приличные люди избегали сюда заходить. Оставив машину, Актер прогулялся, чтобы убедиться в отсутствии засады. Все было чисто. Ни в идеальных с точки зрения профессионала, ни в абсолютно «дилетантских» местах никто не прятался. Вероятность того, что Стенли явится с милицией, Актер посчитал ничтожной, а остальное его не пугало. Маски сняты, и нет нужды прикидываться безответным «терпилой».

«Многовато трупов получается, – думал Актер, сидя в машине, – а в моем деле количество не переходит в качество, скорее, наоборот». Казарина, по большому счету, можно было не трогать, но те убийства, которые он намеревался совершить, являлись необходимыми, как и уже совершенное убийство Варламова.

Л., хозяин и благодетель, его подставил. Продал. С одной стороны, вернув когда-то Актеру жизнь, он имел право в дальнейшем распорядиться ею по своему усмотрению. С другой – они так не договаривались. Актер был готов сделать для Л. что угодно – но тот передал права на Актера третьей стороне, стараться для которой Актер не нанимался. Как и почему так получилось, Актер не знал, но в одном был уверен точно – Л. не имел ни малейшего понятия об Инне. Скорее всего в происшедшем повинны длинный язык и непомерное самомнение. Хотя, казалось бы, такого быть не должно.

«А ведь тебя, старый мудак, когда-нибудь грохнут», – решил Актер и встрепенулся, почувствовав, что появился Стенли.

Стенли шел осторожно. Издалека заметив машину, долго стоял, высматривая, кто в ней сидит. Разглядел одного человека. Поза безмятежная. Спинка кресла откинута, руки сцеплены на затылке, вспыхивает огонек сигареты. Расправив плечи, Стенли передернул затвор пистолета, и патрон, уже находившийся в канале ствола, улетел в темноту. Матюгнувшись, Стенли положил газовик в боковой карман куртки и стал подкрадываться к машине сзади. Ноги его отчаянно дрожали. Невдалеке грохотал товарный поезд.

«А сейчас для наших дорогих слушателей на волнах „Радио-тупик“ звучит новая песня в исполнении молодой певицы Бактерии…»

Актер выключил магнитолу.

Стенли был теперь не виден в зеркале, но Актер знал, где тот находится. Выбрать более неудачный путь было просто невозможно.

Актер вышел из машины, потянулся, посмотрел на часы, отошел к кустам и расстегнул ширинку. Расставил ноги, слегка запрокинул голову, разминая шею, поводил подбородком из стороны в сторону. Все должно было выглядеть предельно натурально – и усилием воли Актеру это удалось, хотя никаких позывов он не испытывал.

Он чувствовал, как Стенли целится в его спину с расстояния около десяти метров.

«Дерзай, братан. Ни черта у тебя не получится. Мало того, что руки ходуном ходят, так и фонарь слепит, и кочка под ногами… Тебе надо отойти на пять шагов вправо. Ну же, соображай быстрее! Молодец, догадался. Раз, два, три… Привет!»

Последнее слово было произнесено вслух, голосом твердым и немного насмешливым; прозвучало, как щелчок бича:

– Привет!

Развернувшись, Актер смотрел Стенли в лицо, продолжая неторопливо застегивать молнию на брюках.

Стенли замер с пистолетом в руке. Даже ногу до земли не донес.

«Не выстрелишь ты человеку в лицо, братан. Тем более человеку в такой безобидной позе. Не всем это дано, а уж подонкам вроде тебя и подавно».

Стенли опустил пистолет. Потом – ногу.

– Ты опоздал… Я ждал тебя раньше.

– Мы же не договаривались…

– На определенное время? Ты прав, не договаривались.

«Вот ты уже и оправдываешься. Когда в руке пушка – нельзя оправдываться. Нет, не получилось бы из тебя ничего толкового».

– Чего ты встал? Боишься меня? Не бойся, подходи ближе.

Стенли приблизился. Их разделяло два метра.

– Твои ребята просрали все дело. Брутелло в милиции. Мне кажется, он все расскажет. Остальных повяжут еще до утра.

– Мне нужно ехать!

– Тебе нужно было сделать это давно. Сейчас уже не успеешь. Поезд ушел.

Ухмыляясь, Актер смотрел в глаза Стенли. Так удав смотрит на кролика. И будет смотреть, даже если кролику в лапки дать пистолет.

– Скажи, откуда у тебя такое прозвище?

– Какое?

– Так звали одного хорошего человека. Он был путешественник. Неужели ты и впрямь думал, что я тебе заплачу?

Стенли вздрогнул. Попытался поднять правую руку, но пистолет, кажется, весил не один центнер.

Актер шагнул вперед. Постоял, раскачиваясь с пятки на носок и глядя куда-то выше левого плеча Стенли. Мощным, но не очень быстрым, с высоким замахом, ударом ребром ладони свалил его.

Подобрал выпавший пистолет и оттащил Стенли к пруду.

Десятки людей отдали бы последний рубль, чтобы увидеть своего обидчика в таком положении.

Впервые в жизни Стенли хотелось валяться в беспамятстве, но предательское сознание быстро вернулось. Он проклял все, что успел натворить. Пожалел каждого своего «терпилу». Спросил прощения у небес. Практически перевоспитался.

Актер стоял рядом и смотрел на него с улыбкой.

Стенли пошевелил руками и с ужасом понял, что они свободны.

– За что? – выдавил он, когда молчать стало невмоготу.

– Да как тебе сказать… Не хочу, чтоб ты меня заложил, когда тебя поймают. Рано или поздно это случится, и ты не сможешь молчать. А с твоим уходом вся цепочка рвется. Ты ведь не говорил своим… хм, пацанам, про меня. Не говорил? Сто к нулю, что сочинил красивую байку про крутых парней, настоящих высоких бандитов, которые к тебе обратились. Я прав? Знаю, что прав, но сознание того, что мог ошибиться, добавит в мою жизнь остроты.

Актер закурил, вторую сигарету воткнул между ватных губ Стенли.