– Ядерной войны не будет, – равнодушно ответил я, глядя на скучающего рядом и, по-моему, уже засыпающего Элвиса Пресли. Может, он под наркотой? А что, вполне может быть. Элвис… он еще тот – Элвис! Кстати, поздние костюмы его – это верх пошлости, безвкусия и тупости. Не знаю, кто ему посоветовал нашить такую дрянь, но я бы того, кто это придумал, заставил бы сожрать такую мерзость. Вряд ли это был сам Пресли. Особенно мерзко он смотрелся в них в последние свои годы жизни – страшный, опухший, рыхлый. Не дай бог вот так закончить свои дни… и ведь молодой совсем! Сорок два года – да это не возраст, это еще юность! Гори! Фонтанируй энергией! Искрись! И вот так закончить… валяться на полу в ванной и распухать… нет, мне его искренне жаль. Мне кажется, он все-таки был хорошим парнем. Вернее – пока еще есть.

– Но как так?! – не унимался Карсон. – Советы накопили столько оружия! Ядерного оружия! Да и наши ястребы вечно скрежещут когтями, мечтают вас разбомбить – и ты говоришь, что ничего не будет?! Ну хоть морды-то побьем друг другу?!

– Нет. Так, слегка по яйцам врежем, исподтишка. На спину плевать будем и соплю о спину вытирать – а чтобы полноценную войну, это никогда! – ухмыльнулся я. – Они же не дураки, ваши военные! Им надо из бюджета деньги сосать! Показали страшного русского, который своей балалайкой может побить полк американских коммандос, а то еще и медведя натравить, и давай пугать народ! Давай наезжать на конгресс! «Нам деньги нужны! Скорее, скорее! Мы слабы! У них балалайки – вон какие здоровенные! А мы только на банджо играем, бренчим – слабые, убогие! Денег! Дайте денег!»

Я нарочно загнусил нарочито противным голосом это «Дайте денег!», а еще протянул вперед руку, будто жалкий попрошайка, и скорчил умильную рожу, хлопая глазами. Карсон остолбенел, а потом начал истерически хохотать, вытирая глаза запястьем и приговаривая:

– Ну в точности как пентагоновские генералы на слушаниях в конгрессе! В вас, Майкл, пропадает талант актера! Вы не пробовали себя в какой-нибудь голливудской роли?

– Скоро попробую, – уже нормально улыбнулся я. – В начале следующего года начнутся съемки восьмисерийного фильма по моему Гарри. Ну и я там сыграю небольшую такую роль…

– Самого себя! Ты сыграешь самого себя! – захохотал Джонни. – Знаю, знаю, от Джонни ничего не скроешь, проклятый колдун! Будешь играть самого себя! Волшебника, колдуна и специалиста по боевым искусствам! Кстати, а ты серьезно вызвал Мохаммеда Али на поединок? Рассчитываешь выиграть? Считаешь, что его репутация дутая?

Ах ты ж провокатор… ишь как раздул тему! Сейчас к телевизорам приникли миллионы зрителей Америки, и не только в США! Ну щас я вам выдам! Щас там возле экрана Кассиус исплюется!

– Я не считаю его репутацию дутой. Это было бы просто глупо. Он один из величайших боксеров нашего времени. Ему бы только еще ума… (Хохот в зале.) А еще – воспитанности. Впрочем, это тоже зависит от ума. Я уважаю его как боксера, но не уважаю как человека. Не люблю дураков, вот в чем дело! Ну сами представьте, можно ли уважать человека, который верит, что на Земле была только черная раса и что белых людей произвел какой-то там сумасшедший ученый Якуб шесть тысяч лет назад! Вначале сделал евреев – по ошибке (смех в зале), – а потом от них пошли все остальные. Так и хочется сказать: Кассиус, ты что, дурак?! Ты во что веришь?! Ты хоть немного поучись, почитай умные книжки! Может, это тебе и на ринге поможет? Мне стыдно за него. А что касается победы в бою… все в руке божьей, разве нет? Я вам расскажу из истории моей родины, России. Только тогда она называлась… никто не знает, как она называлась. Историки называют ее Русью, но на самом деле тогда не было никакого государства. В глухих лесах, на широких степях – у вас они называются «прерии», жили наши предки, славянские племена. И было этих племен много – лесные славяне, степные славяне. Кто они были такие, откуда пришли – разве сейчас узнаешь? Кто-то говорит, что это потомки скифов, кто-то считает, что это те же этруски, что даже перекликается по названию – «этруски» – «русские». Неважно. Важно вот что: был у них такой обычай у всех: если люди не могли решить, кто прав, кто виноват, если людской суд не разрешал спора – устраивали так называемый Божий суд. В Европе было нечто подобное, когда двух спорщиков выводили на ринг с дубинками в руках, и они мутузили друг друга – кто победил, тот и прав. Но на мой взгляд, это не совсем верно, хотя… доказывает, что народы Европы и славяне если не близкая родня, то по обычаям уж почти родня – точно. Так вот, славяне выставляли в круг, то есть на ринг, двух самых сильных бойцов, и те бились до победы. Пока не погибал один из бойцов или пока не признавал свое поражение. Ну вот я и предлагаю устроить Божий суд! Если Кассиус – я намеренно назвал его настоящим именем – уверен в правоте своей веры, если он считает, что его бог ему поможет, – пусть выходит на Божий суд и докажет, что бог с ним и на самом деле мы, белые, – это такие свиньи, которых вывел сумасшедший черный ученый. А если я набью морду Клею – значит, он не прав, значит, бог его не поддерживает и вся его теория полное дерьмо! Кстати, сразу скажу – я не расист, если кто-то так подумал. Я испытываю отвращение к расизму, какого бы цвета кожи он ни был. Для меня, советского, русского человека, все люди равны. И если кто-то провозглашает, что некая нация – черная или белая – выше других, я хочу набить ему морду! Да так, чтобы он месяца два питался только бульоном, всасывая его через трубочку! Кстати, очень действенный способ похудеть, советую! (Хохот в студии, даже кислый Пресли улыбнулся.) Итак, я вызываю Кассиуса Клея, который именует себя Мохаммедом Али, – на Божий суд. Каждый дерется, как умеет. До победы. Сколько угодно раундов. Условие только одно: глаза не выдавливать, глотку не рвать, в общем – не калечить. Впрочем, если Кассиус предложит смертельный поединок, абсолютно без правил – я согласен. А ваш канал, Джонни, мог бы и простимулировать поединок, заодно – эксклюзивное право на репортаж поединка. А стимуляция выразится, к примеру… сто тысяч проигравшему и миллион долларов победителю. Или три миллиона – это уж как ваш канал решит.

– О! – Джонни вскочил с места и буквально забегал перед своим столом. – Я обязательно доведу твое предложение до сведения руководства! И мы дадим ответ! Да что я говорю – руководство канала сейчас, уверен, как и миллионы зрителей, прильнуло к экранам своих телевизоров и уже принимает решение! Уверен, оно будет положительным, или я не Джонни Карсон! А теперь мы уходим на рекламу! Не уходите, я еще вернусь!

Карсон плюхнулся на свое место и вытер пот, потом недоверчиво помотал головой.

– Майкл, ты камикадзе. Но надеюсь – знаешь что делаешь. А еще надеюсь – что он тебя не убьет. Представляю, в какой он сейчас ярости. И вот еще что – как бы нам не вызвать массовые волнения черных! Осторожнее с высказываниями в их адрес, хорошо?

– А белых можно пинать? – усмехнулся я.

– Белых? – задумался Карсон. – Тоже осторожнее! Представь, что ты идешь по тросу над Ниагарой.

– Представляю.

– Внимание! – голос из динамика в студии, – пошел отсчет… пять… четыре… три… два… эфир!

– Итак, я никуда не убежал, в студии никого больше не побили, русский не стукнул меня балалайкой! Кстати, а что такое балалайка, Майкл?