это был его «тайный порок». При дворе его считали дурачком, и, если он хихикал при встрече с героями или героинями этих сплетен, ему отвечали лишь снисходительным кивком.

Тем не менее иногда Пайкелу действительно удавалось раздобыть полезную информацию для своего брата-воина: однажды он раскрыл некий тайный сговор и предупредил Айвена, что негодяи планируют украсть королевский скипетр.

И когда вор, подросток, сын одного купца из Ваасы, открыл шкаф короля в приемном зале дворца, он обнаружил там не скипетр, мантию и россыпь бриллиантов, а Айвена Валуноплечего, который притаился внутри с улыбкой на бородатом лице и медным кастетом на руке.

Затем мальчишка смог подробнее рассмотреть кастет – но лишь на мгновение.

Итак, прилежный садовник Пайкел Валуноплечий, которого легко было развеселить, всегда задерживался, чтобы послушать голоса садовых цветов. Он произносил нужное заклинание и ползал на коленях, шепча им комплименты и ослепительно улыбаясь.

Он нашел один болтливый тюльпан в Закатном саду, в «комнате», которую дворцовые сплетники называли «Мавзолеем Дриеллы». Безголовая статуя шестой жены Ярина красовалась у водопада под южной изгородью, на единственном месте в этом участке сада, всегда находившемся в тени.

Эхо шепота и хихиканья нескольких молодых женщин привлекло внимание дворфа-друида. Единственной, правой рукой он осторожно погладил цветок, напевая особую песню, уговаривая цветок поделиться воспоминаниями.

Постепенно эхо превратилось в шепот. Он узнал один голос, принадлежавший молодой женщине с черными волосами; ее называли «Хорошенькие Ножки», потому что она пользовалась особым вниманием одного пожилого сановника при дворе Ярина и получала от него весьма специфические подарки.

Пайкел хихикнул, вспомнив эту историю. «Хорошенькие Ножки, хи-хи-хи», – негромко произнес он, пригнулся ниже, опираясь на обрубок левой руки, и приложил ухо к цветку.

Хорошенькие Ножки говорила о королеве, сообразил он; ходили слухи, будто король Ярин уже сыт ею по горло. Затем зазвучали другие голоса, но еле слышно. Пайкел почувствовал их страх, потому что ни одна из женщин не желала, чтобы на нее пал выбор короля.

– Но зато будешь королевой Дамары! – сказала одна.

– До самой смерти, которой недолго придется ждать! – напомнила другая, и послышался нервный смех. Неизбежность подобного мрачного конца трудно было отрицать, особенно здесь, рядом с безголовой статуей.

– А вдруг ты переживешь короля Ярина? – не унималась Хорошенькие Ножки. – Он уже немолод и, как мне кажется, вряд ли удовлетворен жизнью.

Женщины рассмеялись.

– Горе бедной королеве Консеттине, – произнесла одна из них, и Пайкел не разобрал, серьезно она говорит или издевается.

– Бесплодная королева Номер Семь, – добавила Хорошенькие Ножки, и дворф расслышал в ее голосе искреннюю жалость.

Пайкел выпрямился и пошевелил траву пальцами ног, как он всегда делал, оказываясь на природе, – в конце концов, именно поэтому он постоянно носил сандалии.

– Хм-м, – повторил он несколько раз; его обеспокоило это открытие, хотя оно и не явилось для него неожиданностью. Ярин нуждался в наследнике. Стареющий монарх не мог думать ни о чем другом. Здесь, в этом саду, трудно было забыть о судьбе, уготованной королеве, не преуспевшей в продолжении рода.

Дворф погладил бороду и поразмыслил о том, какие эликсиры он может приготовить, чтобы помочь королю и королеве справиться с этим затруднением. Возможно, он сумеет найти кое-что для потенции, хотя здесь проблема, судя по всему, заключалась не совсем в этом…

Дворф вздохнул, задумался о том, следует ли сообщать об услышанном Айвену.

Но зачем, что хорошего из этого выйдет?

Он снова вздохнул и уполз прочь; вскоре, заметив белку, пригласил ее пообедать.

Зверек согласился.

* * *

Король Ярин не был склонен к нежностям после занятий любовью. Консеттина знала это, и ее это радовало, потому что она с большим трудом терпела прикосновения Ярина сейчас, когда убедилась в его кровожадных намерениях.

Она лежала на измятой постели, глядя на то, как он торопливо одевался, этот жалкий старый человек, который едва справлялся с исполнением супружеских обязанностей и давно уже забыл о гигиене. Он становился все более нервным и раздражительным день ото дня, она видела это по его движениям, по его словесным нападкам, по тому, что в постели им уже владело отчаяние, а не страсть.

– У меня дела, – пробормотал он. А может быть, он сказал что-то другое, Консеттина не расслышала.

И он вышел, а королева вздохнула и зарылась лицом в подушки.

Звук хлопнувшей двери заставил ее вздрогнуть от неожиданности, но принес огромное облегчение. Ей хотелось лежать так в постели остаток дня и ночь, до утра, просто лежать, спрятаться под одеялом и представить себе, что она в Дамаре, что она маленькая девочка.

Она подумала о давно умершей матери. Консеттина была еще ребенком, когда Чианка Делказио умерла при родах, а с нею и младенец, брат, которого Консеттине не суждено было узнать.

После смерти жены Коррадо Делказио совершенно изменился. До этого страшного дня Коррадо был любящим отцом, но трагедия сломила его. Он забросил дочь, думал только о деньгах, а потом продал юную Консеттину королю Дамары. Этот брак стал частью выгодной торговой сделки.

Разумеется, именно горе довело Коррадо Делказио до такого. Иначе и быть не могло.

Женщина поднялась с постели и принялась собирать разбросанную одежду. В какой-то момент она заметила, что левый глаз короля Ярина на портрете несколько отличается от правого – опять.

За ней шпионила Ацелия, сестра короля; она находилась в потайном переходе, который проходил за стеной спальни.

Король Ярин знал, что Консеттина предчувствует свой конец, и подозревал, что его жена собирается найти любовника и забеременеть от него.

Подобная мысль действительно посещала Консеттину.

Более того, мысль возвращалась снова и снова, когда королева проходила по дворцовому саду поблизости от статуй двух «бесплодных» королев.

Она знала, что говорят о ней придворные, знала об этом прозвище, «Бесплодная королева Номер Семь», которое шептали у нее за спиной.

Она постаралась вести себя как ни в чем не бывало, не дать понять проклятой Ацелии, что знает о ее присутствии.

Она оделась и вышла, чтобы продолжать свои дневные дела.

* * *

– Тебе нужно просто расслабиться, мой король, – произнес Рафер Слиток, когда король Ярин, покинув спальню, появился у фонтана в патио, расположенном в задней части дворца.

Король Ярин фыркнул и знаком приказал одному из слуг подать ему бокал импилтурского виски. Немногие подданные отважились бы говорить с Ярином в подобном тоне, но Рафер, рослый, могучий ассасин, который возглавлял одну из шпионских сетей короля, чьими услугами король Ярин в последнее время пользовался чаще всего, относился к их числу.

Рафер Слиток провернул немало грязных делишек по поручению короля Ярина. Молодой и