узнав, что с Маратом что-то случилось. Среди них была и Динара. Присутствие родителей на этот раз уже не так сильно вонловало девушку. Его, разумеется, не было ни у одной из них, ни у родственников, которых было не так много, ни у друзей, коих было ещё меньше. Пока Хайбула узнавал у тёти Марата о возможных местах, где мог схорониться испарившийся племянник, Адиль позвонил Саиде и попросил скинуть ему адреса из таблицы. Он решил, что лучше выслушать все возмущения Хайбулы и перестать утаивать факт слежки, пока ещё сохранялась хоть какая-то вероятность, что его можно обнаружить по одному из адресов, установленных в ходе наблюдения.

Первый адрес был на другом конце «первухи», так что причитаний Адиль наслушался вдоволь. Но и второй объезд, продолжавшийся почти до вечера, ничего не дал. Дома, где следователей уже ждала оповещенная сестра его отца, Марат тоже так и не появился. Тагир отзвонился и сообщил, что Мирза не пришёл в себя и по-прежнему в тяжелом состоянии.

– Это ж надо его так огреть, что тот до сих пор не очнулся. Я же говорю, жестокая молодёжь у нас, насилие для них это так… – махнул Хайбула, подбирая подходящее сравнение для второй серии своей обвинительной речи, – как на кнопку нажать. Силы на десятерых – ума одна десятая. Всё равно раньше такой озлобленности не было. И главное когда они успели ополчиться-то на весь мир?

– Хайбула вы опять судите на их примере обо всех. Обыкновенные же грабители.

– А вот и нет, Адиль. Ты же сам говорил, что зря так себя повёл в беседке и, в результате, подставил Мирзу. В первую очередь они его наказать хотели. Грабители такие вещи творят что ли? Грабители усыпили бы пса, вскрыли сарай – всё бы грамотно сделали, а не ебашили бы ломом бедную собаку с хозяином и этим же ломом отрывали решётку. И уж точно не сжигали бы пол участка. Тогда преступник он хоть, извиняюсь, грамотный был, видел края. А эти сами по себе, не слушают никого. Да вот тебя хоть взять, ты чтол и меня послушал, когда я тебе говорил не следить за ним?

– Я вас умоляю, не начинайте по-новой. Я же сознался, понимая, что поступил не правильно, не послушав вас, – виновато пробасил Адиль, понимая, что всё равно сделал бы по-своему.

– Но я тебя не виню. Ты-то хоть можешь признавать свои ошибки. А эти? Избалованные безнаказанностью дети внутри, а снаружи здоровые, половозрелые лбы. Это ж ладно мелкие, а когда гормон вдарит, это же вообще туши свет. Вот взять нашего скота. Это ж надо додуматься девочек подговаривать на такое. Ну видишь, что нравишься ты ей, что она, дурочка, куда хочешь за тобой пойдёт, ну так будь с ней вместе, живите счастливо. А эта сука ведёт её на крышу и просит прыгнуть, доказать, мол, свою любовь. Я всё понять не мог, как ему удается уговорить их на такое? А недавно мать Дианы вспомнила, что девчонка за месяц до этого у неё денег просила, большую сумму. Сказала, что подруга заболела серьёзно, но какая – не сказала. Мать испугалась, что на аборт собирает. Всех родителей в её классе обзвонила, но ничего такого не было. А потом просить перестала и сильно изменилась. Девочка она была, не сказать чтобы весёлая, но живая, эмоциональная, а после этого случая, ходила как потерянная, по ночам смеялась ни с того ни с сего, а в последний день и вовсе вела себя как чужая. Мать до сих пор себе этого простить не может. Говорит, что когда на дочку смотрела в то утро, в глазах такое умиротворение было и, в то же время, девочка смотрела на неё… как же она сказала? Сейчас… – Хайбула достал блокнот, отмотал с конца несколько страниц и продолжил, не отрывая глаз от листка, – Смотрела как-то виновато, будто на воспитательницу или на хозяйку, которой задолжала за квартиру.

– Ну вот видите, а вы говорите они нас не слушают. Сама бы прислушалась к дочке, особенно в моменты, когда та молчит, и мы бы с вами не встретились.

– Здесь, соглашусь. Не в плане нашей невстречи, разумеется. Мне лично ваше общество приятно, Адиль.

– Да бросьте. Вы же поняли, что я имел ввиду. Видите, на лицо очередноё недопонимание между поколениями.

– Наверное. У меня тоже такие мысли были, но кем бы я был, если бы высказал их этой женщине тогда. Она и сама готова была вслед за дочерью прыгнуть. Ладно, тут уже философию можно сколько угодно размышлять. Тебя до работы подкинуть?

– Да нет, я здесь выйду как раз. Так вы, думаете, это он был. Типа больным прикинулся, что бы их разжалобить?

– Не просто разжалобить, а что бы в них чувство вины посеять, что не помогли. А дальше уже он их, известно чем, подлечивал и, считай, они у него в руках.

Вышел Адиль неподалёку от единственного адреса, о котором он не сказал Хайбуле. Саида была уже дома, но он не собирался навещать её. Пройдя вглубь двора, он примостился на лавочке возле дерева, под которым она не смогла бы увидеть его с окна, и начал ждать.

52

Две девочки не старше пяти лет уже двадцать минут кружили вокруг качелей, поглядывая на прилипшую к ним тётю в мятых спортивках. За всё время она пару раз механически оттолкнулась ногами от земли, будто вспомнив, где находится. Родители с нарастающим недоумением поглядывали на оккупантку единственной детской радости во дворе, не считая пожёванной местной пьянью горки.

– Эта дылда, может, оторвётся уже от телефона и увидит, что дети тоже кататься хотят. А сидеть можно и на лавке, нет? – вопрошали наливающиеся краской мамаши, поднося руку ко рту.

Они изредка прокидывали вопрошающие взгляды на окна квартиры, где несколько раз мелькала её мать. Но кружащая вокруг качелей мелкота женщину волновала так же мало, как и её дочку, с которой она не сводила глаз, выглядывая с балкона.

– Заира… Заир… дочка, – с каждым разом женщина всё больше наклонялась вперёд, будто эти несколько сантиметров не давали девочке услышать, что её зовут.

Так или иначе, это сработало. Девочка, не поднимая головы, встала с качелей, откинув ногами седушку, в которую сразу вцепилась одна из малявок, и пошла к подъёзду. Мать проследила, как дочка зашла внутрь дома и побежала в прихожую. Приоткрыв дверь, она слушала, как Заира методично шаркала по лестнице, готовая выбежать в любой момент, если шаги вдруг прекратятся.

Женщина