Как только он вышел на свет, я испытал новое потрясение. Несмотря на помутненный взор и согбенную годами спину, и волосы, в седине которых уже с трудом можно было отыскать природный цвет и несмотря на то что широкий лоб был обезображен шрамом, похожим на следы ожога, это был без сомнения, он, Филби.

— Черт меня раздери!

Филби заржал, подходя ко мне. Я схватил его руку, дряблую и пожелтевшую, в старческих веснушках, и понял, что ему никак не меньше семидесяти пяти.

— Вас-то, может, и раздери. Да и нас всех следом. Но как же я рад видеть вас, старина!

Мельком он посмотрел на Моисея: не знаю, оценил ли сходство старик. Но, во всяком случае, не удивился.

— Филби, у меня столько вопросов!.. Ну, теперь-то вы мне обо всем расскажете!

— Да уж, думаю, вопросов у вас поднакопилось. Затем они и вытащили меня из-под Купола. Я тут ответственный за акклиматизацию — короче, помочь вам освоиться в местной жизни.

— Но, Филби… ведь только вчера — как же вы дошли до такой жизни?

— Как я пришел к этому ? — он цинично хлопнул рукой по животу, показывая, чем стал. — Время, друг мой, время. Эта чудесная река, на груди которой, можете нам поверить, резвишься как водяной клоп, но все равно тебя сносит вниз по течению. Время человеку не друг. Мне это перемещение во времени далось нелегко, минуло сорок семь лет с нашей последней вечеринки в Ричмонде, когда вы показывали нам самодвижущийся рубанок, который при нажатии на рычаг якобы растворился в будущем или прошлом. А потом вы и сами пропали в Послезавтра.

— Старина Филби, — выпалил я, сжимая его руку. — И все же, теперь вы должны признать, что я оказался прав. Это не шарлатанство.

— Да уж, всех вы заткнули за пояс, — прокряхтел он, горестно посмеиваясь.

— Ну, а теперь, — вмешалась капитан, — позвольте, джентльмены, распорядиться. Старт через несколько минут.

С этими словами, признательно кивнув Филби, она переключилась на экипаж.

Филби вздохнул:

— Ну что ж, пойдем. Здесь есть место на корме, где можно с уютом расположиться: так немного меньше шума и грязи…

— Чем?.. — усмехнулся я.

— Чем везде.

И мы снова отправились назад по коридору.

По пути я успел рассмотреть еще некоторые детали механизма. Длинные оси вращались вокруг главного вала, под которым был расположен металлический пол. Оси приводили в движение громадные колеса-маховики. Именно к ним крепились столбы, похожие на слоновьи ноги, с помощью которых машина перемещалась в пространстве. От колес летела дорожная грязь, попадая в машинное отделение, где смешивалась с машинным маслом, образуя особый прогорклый запах. С помощью осей регулировался подъем колес, отчего ноги приспосабливались к любой перемене высоты рельефа. Ноги также поднимались на специальных пневматических поршнях. С помощью этого устройства крепость могла «идти» по любым неровностям поверхности и склонам. И даже под уклон.

Моисей обратил мое внимание на стальную коробку в центре механизма.

— Тебе не кажется это странным?

И он указал на прутья, торчавшие из коробки — как будто кварцевые. — Похоже, они тут совершенно ни к месту.

Я присмотрелся: в смутном электрическом свете я разглядел знакомый зеленоватый блеск между слоями кварца и никеля.

— Платтнерит, — прошептал я Моисею. — Никаких сомнений — все это взято из нашей лаборатории. Прототипы модели, которые я делал на пути к созданию аппарата.

Моисей кивнул:

— Судя по всему, эти люди не овладели секретом производства платтнерита.

Тут меня одернул морлок, указывая на какую-то темную нишу в моторном отсеке. К собственному восторгу, я обнаружил там мою Машину Времени, в целости и сохранности, очевидно, поднятую с Ричмонд Хилл лебедками в ходячую крепость. На полозьях оставались клочья травы. Машина была бережно обернута веревками и принайтована паутиной тросов.

Мне захотелось немедленно броситься к ней, как в прошлый раз, прорваться сквозь строй часовых, охранявших ее, и овладеть машиной. Пусть я вернусь домой, что бы ни случилось…

Но я прекрасно понимал, что попытка эта обречена на провал, и заставил себя успокоиться. Выбросил эти мысли из головы. Часовые успеют пристрелить меня прежде, чем я дотронусь до рычага. Тем более, после всего, что случилось, по-видимому, я безнадежно заблудился во времени, и каждый мой полет на машине приводил к еще большей путанице. Ничего похожего на возвращение в мирный и безмятежный 19-й век у нас не получалось.

Тут подошел Филби.

— Как механика, а? — он старчески бодро похлопал меня по плечу. — Вся эта хитроумная машинерия была изобретена сэром Альбертом Стерном, ставшим главным конструктором в начала Эпохи Войны. Я видел всех его механических зверей. Этот джаггернаут больше всего напоминает черепаху, не правда ли? Есть и другие игрушки. А вот посмотрите, — моторы от роллс-ройсовского «Метеора» — целая шеренга! И коробка передач от «Меррит-Брауна», заметил? Хорстманновская подвеска с тремя такими характерными штуковинами с каждой стороны…

— Да, — вмешался я, но, старина Филби, для чего все это?

— Как для чего? Для ведения военных действий, само собой.

Филби махнул рукой вокруг. — Вот он, джаггернаут, вид изнутри. Класса «Повар», одна из последних моделей. Главная цель джаггернаута — прорвать осаду Европы. Рэглан довольно подходящее имя, не так ли? Ведь это он, лорд Фитцрой «Рэглан» устроил заваруху при осаде Севастополя. Возможно, старина Реглан, узнай он, что его имя…

— Подожди, — остановил я его. — Я не ослышался? Ты сказал «осада Европы»?

Он с грустью посмотрел на меня.

— Прости, — сказал старый Филби, — Ведь меня именно за тем сюда и послали, чтобы объяснять тебе. Вот ведь дырявая память! Сейчас я расскажу тебе, что случилось после 1914 года, когда мы вступили в войну.

— С кем?

— С германцами, разумеется. А с кем же еще? Вот тут-то все и началось.

Он так легко, как о само собой разумеющемся говорил о будущем Европы, на 24 года погрузившейся во мрак и хаос войны, что у меня невольно похолодело сердце.

Мы зашли в тесное помещение футов десяти площадью, чуть больше той стальной коробки, размешенной в машинном отсеке джаггернаута. Единственная электрическая лампочка светила с потолка на обитые стеганой кожей стены, скрывая холод вездесущего металла, несколько приглушая рев двигателей — хотя вибрация корпуса ощущалась и здесь, даже сквозь прокладку. Еще здесь находился небольшой шкафчик.

Филби пригласил нас сесть в кресла, а сам стал рыться в шкафчике.

— Вас надо привязать как следует, — проскрипел он. — Эти перемещения во времени — чистая карусель в парке аттракционов. Здорово укачивает.