шеи и головы диковинных птиц, торчавшие из человеческих тел. Отряд Магона вели два галла. Проводников предупредили, что если они собьют солдат с пути, их семьи будут проданы в рабство. Воины шли не походной колонной, а крались между деревьями и под нижними ветвями, пересекая ручьи в затемненных местах. Какое-то время они двигались вдоль Роны. Затем отряд оставил реку и перебрался в холмистую местность, откуда река казалась черной змеей, ползущей между возвышенностями. Иногда свет луны расцвечивал ее блестящим серебром. Днем они разбили лагерь в густой сосновой роще. Люди воздерживались от перемещений и разводили маленькие костры. Магону понравилось лежать на хвое. Он сжимал пальцами зеленые иглы и покусывал их одну за другой. Во всем этом было что-то невыразимо приятное.

Когда на следующий вечер они спустились к реке, проводники вывели их к обещанному месту. Неподалеку от берега, рассекая течение, стоял поросший деревьями остров. Русло, ведущее к нему, было достаточно мелким, поэтому люди перешли его вброд. Несколько раз они теряли почву под ногами, и это вызывало страх у тех воинов, которые не умели плавать. Когда подошвы Магона не находили опоры, его сердце начинало громыхать в груди, подбородок погружался под воду, он шлепал руками по водной глади, сжимая губы и закидывая голову назад, так что глаза смотрели прямо в небо. Он видел, как оно двигалось над ним, и ему казалось, что каждая точка света была оком, смотрящим на него. Затем ноги запинались о камни — сначала об один, потом о другой. Некоторые из них были такими большими, что он терял равновесие и погружался в воду. Вскоре юный генерал выбрался на мелководье и добрался до острова — причем, в лучшей форме, чем некоторые другие воины.

Впрочем, это была лишь половина переправы. Второе русло превосходило первое по глубине и скорости течения. Солдаты начали рубить сосны, очищать стволы от ветвей и связывать их в плоты. Они работали в неверном лунном свете, но, несмотря на все трудности, уложились до наступления полной темноты, когда ночное светило скрылось за холмами. Вытолкав шаткие и трудно управляемые плоты на воду, они поплыли к дальнему лесистому берегу.

Переправу закончили только под утро. Плоты затащили в лесную чащу, после чего отряд расположился на отдых в маленькой долине. Люди грелись у костров и готовили пищу. Магон расставил посты охраны. Остальная часть отряда провела день в ленивой дреме. Многие воины заснули, едва опустились на землю. Сон пришел к Магону не сразу. Какое-то время он лежал на спине и смотрел на высокий купол из крон деревьев — мириады ветвей поднимались над ним десятками ярусов и переплетались друг с другом. Его глаза выискивали смысл в тенях и линиях, но он не находил ничего знакомого. Магон не понимал, почему природа так редко выдерживает порядок в хаосе земли. Почему, например, не встречаются две одинаковые ветви или два отдельных листа с повторяющимися узорами? В конце концов, он заснул, однако его сон был неспокойным.

К вечеру солдаты зашевелились. Третью ночь они провели на марше вниз по реке. Это был трудный и утомительный переход, потому что они не хотели раскрывать себя. Воины двигались так осторожно, что передовой отряд, наткнувшись на группу оленей, застиг животных врасплох. Вожак стада стоял на гребне холма и объедал низкий кустарник, выросший на шраме давнего пожарища. Вокруг него перемещались пять самок и два детеныша. Опустив головы к земле, они пощипывали мох и траву. Два галла, которые вели отряд, заметили оленей первыми. Один махнул рукой, привлекая внимание другого. Ночь настолько обострила внимание людей, что это движение послало волну тревоги по шеренге солдат, и каждый из них, человек за человеком, мгновенно застыли на месте. Наверное, кто-то из воинов громко вздохнул или прошептал проклятие. Услышав странный звук, самец поднял голову, раздул широкие ноздри и принюхался к ночному воздуху. Он встревожено фыркнул и понесся прочь, оставив самок позади. Через миг они тоже пришли в движение. Олени сбежали по склону холма и исчезли в темноте. В наступившей тишине два галла переглянулись и зашептались. Это продолжалось бы долго, если бы Магон не шикнул на них, призывая к молчанию.

Дальше марш проходил без особых происшествий. Утром четвертого дня они, как и планировал Ганнибал, вышли в намеченное место. Магон развел сигнальный огонь и в клубах белого дыма послал по воздуху весточку для брата. Наблюдая за поднимавшимся дымом, он прошептал молитву Ваалу и попросил великого бога благословить их начинание. Мы готовы, просигналил он карфагенской армии.

* * *

Хотя Имко Вака знал, что Магон повел небольшой отряд на какое-то особое задание, план операции ему не был известен. Вот почему он нервничал, отплывая от берега и начиная переправу. За последние несколько дней количество вольков многократно возросло. Их было трудно сосчитать. Ряды варваров тянулись от горизонта до горизонта. Многие из них устроили стоянки прямо на каменистом берегу реки, другие развели костры среди деревьев и на холмах за рощей. Заметив, что карфагенская армия отважилась на переправу, вольки завопили от радости. Они заколотили мечами о щиты и задули в огромные изогнутые трубы, вой которых походил на рев лося, угодившего в болотную трясину. Похоже, они думали, что глупые враги поплыли на свою погибель.

Первую половину пути Имко не с кем было обсудить разумность переправы. Он плыл на одной из больших барж, спущенных на воду в двух милях вверх по реке. Солдаты молча орудовали шестами, вновь и вновь отталкиваясь ими от вязкого дна. Они пытались набрать скорость на мелководье, но к тому времени, когда им приказали взять в руки небольшие весла, они перемещались больше по течению, чем плыли к берегу. Вокруг них, ниже и выше в пределах обозримого пространства на водной глади покачивались бесчисленные лодки и другие плавучие средства. Тяжелые плоты из огромных деревьев, связанных толстыми веревками, плыли в притопленном состоянии, и их пассажиры стояли по голень в воде. Несколько барж имели паруса, остальные перемещались с помощью канатов, которые тянули пони. Сотни смельчаков переправлялись на толстых бревнах — ноги по обе стороны в воде, оружие привязано к спинам, вместо весел использовались руки. Иберийцы, умевшие плавать, вообще презирали искусственные средства переправы. Они плыли, подложив под грудь щиты и держа на плечах одежду и тюки с припасами. Такой разношерстной флотилии в этих краях еще не видели.

Где-то на середине реки на них посыпались первые галльские стрелы. Вонзаясь в воду, они издавали булькающие звуки, словно камни, брошенные с берега.