Мун услышал, как наверху открылась дверь. По лестнице спустилась Лаура с красной кожаной сумочкой в руках. Она опять надела твидовое пальто.

— Привет, Боси. Что поделываешь?

— Ничего, — ответил Мун.

Они до странности застенчиво улыбнулись друг другу.

— Мои сокровища, семейные драгоценности, — похлопала по сумочке Лаура. Она встряхнула ее, и та громыхнула. Она ослепительно улыбнулась ему. — Я допила остатки.

— Прости за туфлю, — извинился Мун.

— А я их надела, видишь? Самый рыцарский подарок, что я когда-либо получала. А где твои туфли?

— Забыл наверху.

— А!.. — Она сжала губы, растянула их и посмотрела на него. — Мне пора, Боси. Это Мортимер мне сигналит. — Она спустилась на две ступеньки. — Надеюсь, ты закончишь свою книгу.

— Прощай, — сказал Мун. Он посмотрел, как она торопливо идет по лестнице и прихожей, и крикнул: — Надеюсь, у тебя будет ребенок!

Лаура обернулась, улыбнулась, вышла под дождь, наклонив голову, забралась на заднее сиденье машины и укатила. Мун прислушивался к гулу двигателя, пока тот не слился с шумом дождя.

Он поднялся по лестнице, цепляясь обеими руками за перила. Дверь в комнату Лауры стояла настежь. Полог на четырех столбиках был отдернут, посреди постели отупело сидел Воскресший Христос.

— Славное утречко, ваша честь, — находчиво изрек он, завидев Муна.

Мун взглянул на него и проковылял через комнату. Дверь в ванную была открыта, он вошел в нее. В обеих ваннах плескалась грязная вода с хлопьями пены. Наряды лорда Малквиста перекинуты через вешалку для полотенец. Одежда Джейн разбросана по полу. Он попытался открыть дверь в гардеробную, но она оказалась заперта, поэтому он опять прошел в комнату Лауры и попробовал вторую дверь, а затем постучал. Пауза.

— Кто там? — крикнула Джейн.

— Я, — ответил Мун.

— Чего тебе надо? — Ее голос его озадачил.

— Туфли. И пальто.

— Зачем?

— На улице дождь, — объяснил он. — Я хочу домой.

— Тебя сюда нельзя. Уходи!

Он постоял, прислушиваясь.

— Это диавол меня искушал, — сказал Воскресший Христос. — Ей-ей, меня все время искушают. Чистая правда, сэр.

Мун не обратил на него внимания. Он прохромал на лестницу.

— Мне нужны только массы! — прокричал Воскресший Христос. — Тогда я смогу начать!

Мун медленно спустился по лестнице. Когда он добрался до второго этажа, оба оценщика вышли из гостиной и кивнули ему, поднимаясь вверх по лестнице. Перила липли к рукам, и он понял, что порезы опять открылись. Когда он спустился вниз, пояс болтался вокруг ноги, увлажнившейся от крови. Он уселся на последнюю ступеньку и снова затянул его. На платке вокруг второй ноги проступили пятна: ноги беженца с поля боя.

Мун обнаружил, что ему трудно снова подняться, но он все-таки сделал это, доковылял до вешалки и вцепился в нее, скинув на пол шляпу. Он посмотрел, как льет дождь. В основание вешалки было вставлено несколько прогулочных тростей. Он выбрал одну с серебряным набалдашником, оперся на нее, снял с вешалки плащ, набросил его на плечи и в довершение всего водрузил на голову цилиндр. Он добрался до двери, услышал, как О'Хара что-то кричит, и с удивлением обнаружил, что лежит у подножия лестницы. Он опять нахлобучил шляпу на голову и сел.

— Вот так, — сказал О'Хара, ставя Муна на ноги.

— Привет, О'Хара. Я в полном порядке.

Через тротуар О'Хара подтащил его к карете, открыл дверцу и затолкал внутрь. Мун рухнул в карету и втянул себя на сиденье.

— Чертовски любезно с твоей стороны, О'Хара. Надеюсь, я тебя не обидел, а? Да, мне сказали, что Дублин — славный город.

Дверца захлопнулась, карета дернулась и медленно поскрипела по дороге. Когда она добралась до угла Бердкейдж-уок, мужчина в котелке и с длинными печальными усами выскочил из-за дерева и метнул нечто, разбившее стекло кареты и тяжело плюхнувшееся Муну на колени. Мун обхватил предмет руками, и на него накатил странный покой оттого, что этот гладкий корпус ему знаком. Он повернул голову к окну, они с мистером Каттлом узнали друг друга, и Мун заметил извиняющуюся обеспокоенность на лице мистера Каттла перед тем, как карета взлетела на воздух. Лошади опять прянули, рассеивая Муна, О'Хару и розово-желтые обломки в различных точках дороги от дворца до Парламентской площади.