– Потому что Элиоту я не нравлюсь?

– Скорее, он к тебе равнодушен. Мне сложно говорить о его истинных чувствах. Когда он главенствует, я как будто сплю и вижу сон о собственной жизни. – Он посмотрел на меня хмуро. – Но целовал тебя всегда только я.

Улыбка получилась дрожащей. К такому нельзя было подготовиться.

– Не знаю, что делать с этой правдой, Вэйл. Я даже не представляла, что подобное возможно в магии!

– Чего точно не стоит делать – это меня жалеть, Тэа. Я сделал свой выбор в тот день, спас друга. Вот только не знал, насколько сложно это будет, тем более ему, очнувшемуся в чужом теле. Но тогда у меня не было иной цели, кроме как оправдать ожидания Тэррана, заслужить его уважение. Я о любви не думал вовсе, и женитьба казалась мне чем-то само собой разумеющимся – в далёком будущем. А потом было сложное задание, поражение, плен… И ты. Я помню тот миг, когда впервые попал в твои дрожащие, но нежные руки.

– И прихватил меня за палец.

– Да, прости. Я ведь не сразу понял, кто ты. Думал, бессердечная помощница. Но потом ощутил твой запах, тихую и добрую магию, и как будто оказался под куполом из звёзд. Знаешь, у каждого есть хотя бы одно счастливое воспоминание из детства, и для меня это густые травы на холме, запах реки – и россыпи звёзд над головой. Так я лежал, держась за руку мамы, когда был совсем маленьким.

Я прикусила губы. В глазах по-прежнему дрожали слёзы.

– Значит, ты не жалеешь о прошлом.

– Нет. Если бы тогда я поступил иначе – скорее всего, умер бы ещё в клетке. Единение трёх душ сделало меня устойчивым к тёмной магии, а Элиот был умелым колдуном! Зверь был живуч, ну а сам я не обделён упрямством и воинской сноровкой. И Жэрх, когда начал свои эксперименты, сразу почувствовал мои сплетённые энергии.

– Он сказал, что вовсе не волка в тебе стоит опасаться.

– Неужели?

– Да! В тебе есть некая куда более опасная сущность, которая способа поспорить с самими королевскими магами.

– Хм, а что ещё он говорил?

– О тебе не так много, хотя утверждал, что грешил ты часто. А ещё пытался вытащить из меня глубинную магию, которая якобы должна была достаться от мамы.

Вэйл взял в ладони моё лицо и пытливо заглянул в глаза:

– У него получилось?

– Не знаю. Я чувствую себя обессилившей, сломленной… Кажется, он и правда исчерпал досуха все мои энергии.

Лицо Вэйла дрогнуло.

– Если хочешь, ты можешь рассказать мне, – тихо сказал он. – Обо всём. Выпустить всю боль и гнев, которые накопила.

– Меня только на один раз хватит, – отозвалась я, и словно хлынули из груди накопленные страдания.

Я плакала и говорила, говорила до бесконечности. То громко, с надрывом, то шёпотом и бессвязно. Я ведь помнила всё в подробностях, и этих воспоминаний боялась.

– Он приходил каждый день… Он знал, что мне страшно… И говорил, что непременно отправит тебе моё тело, когда… отправит по частям, Вэйл! А потом я себя потеряла, и не хотела обретать снова. Даже имя забыла…

– Знаю, горностайчик. Я тоже чувствовал подобное. Но теперь ты в безопасности рядом со мной. Клянусь, пока я – это я, твоя боль больше не повторится.

– Я не хочу возвращаться во дворец. Кто-то из там живущих заказал меня магам! И так случится снова, если ты уедешь. Ведь покупатель был не один…

Мне столь многое нужно было ему поведать, что через полтора часа я уже не говорила, а хрипела. И, несмотря на то, что Вэйл уговаривал пойти мыться, не успокоилась, пока не рассказал обо всём. На последнем слова силы меня покинули, и я уронила голову мужчине на грудь, а через минуту уже уснула. В душе воцарилась приятная пустота со вкусом мяты.

Я приподнялась на локтях, чувствуя, как подрагивают отвыкшие мышцы, и огляделась: простые обои в мелкий листочек, добротная деревянная мебель, но интерьер без излишеств, уютный. Дом напоминал постоялый двор у Уорда – атмосфера уж точно была такой же тёплой.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы справиться с телом и подняться на ноги. И первым делом я подошла к окну, чтобы хоть примерно понять, где нахожусь. Однако, увидела всё тот же старый лес в лучах заходящего солнца и космато-лазурное небо. Ни других домов поблизости, ни реки, разве что маленький розарий под окном. Судя по его ухоженному виду, присматривала за цветами женщина, хотя, порой и мужчины тяготели к нежным розам. Я пошире открыла окно, и тут в комнату вошёл Вэйл.

– Ой!

Я прыгнула в обратно в постель, пытаясь ещё и укрыться, но, услышав почти весёлый мужской смех, передумала прятать ноги.

– Тебе лучше, – с улыбкой сказал Вэйл, садясь на край кровати.

– Да. Немного шатает, и против солнца смотреть больно, но в целом хорошо. А как ты?

– Я нормально, – отозвался Вэйл, разглядывая меня. – Раны, конечно, болят, но на то они и магические.

Я коснулась его плеча.

– Здесь повязка?

– Да, и на бедре.

– Но ты не хромаешь…

– Просто не хочу, чтобы ты переживала. По сравнению с твоими травмами это пустяки.

– Как я так быстро выздоровела?

– Лучшие королевские зелья, – ответил он. – Я только ими тебя и поил.

– Не помню этого…

– Часть мгновений наверняка стёрлась из твоей памяти, но не переживай. Главное, что теперь ты полностью здорова.

Вэйл подвинулся ближе, и я не выдержала:

– Кто меня раздевал?

– Я, конечно, – слегка нахмурился он. – Супруга хозяина порывалась помочь, но я её выгнал.

– А где мы?

– В доме старейшины поселения. Он сам нас пригласил, когда узнал, что Жэрх мёртв. Дело в том, что колдун повадился взимать с них что-то вроде подати, и они ничего не могли его силе противопоставить. Ну а теперь свободны и благодарны нам.

– А что служанка?

– Вернулась к семье. Не думаю, что они были рады её принять, ведь Жэрх девушке платил. Но это уже не наше дело.

Я неосознанно поправила кривой ворот сорочки, и Вэйл подвинулся ещё ближе.

– Как я выгляжу?

– Как человек, обманувший смерть, – сказал он. – Но зеркала здесь нет, извини.

– Может, оно и к лучшему, – ответила я с робкой улыбкой. – Вэйл ты… Когда меня раздевал…

Он коснулся моей руки, тихонько провёл пальцами от запястья до локтя.

– М?

– Всё видел, да?

– Прости, но тогда я не думал о том, чтобы пощадить твоё будущее смущение. Я слишком испугался за тебя, и действовал быстро. К тому же ты ведь тоже всё видела, когда я купался.

– Не особо-то и разглядела, – сказала я, и он вновь рассмеялся.