– Прежде чем сказать, какой ты муд…, в смысле, странный человек, я хотел бы попросить налить мне двадцать капель!

– Валидола?

– «Укуса болиголова»!

– Это мне валидол нужен! – простонал Шерстяной. – После той ахинеи, что сейчас тут услышал.

– Вам обоим не понравился моя байка…

– Горько видеть человека, которого купили на рассказ для прыщавого подростка! – кивнул Головач.

– Как будто ты не изучал физику и не ходил в монастырскую школу подрывной подготовки тюремного типа, – поддакнул Шерстяной. – Я все, конечно, понимаю! И что ты учился в спецклассе для детей с отягощенной наследственностью! И что физику вам читал Сигизмунд Голодный по прозвищу «Глаза в стакане»! И даже что работа твоего мозга нарушена внедрением разного рода имплантатов! Но… – Антон поднял вверх палец. – Но нельзя же вести себя совсем как идиот!

– Что, собственно, мои братихи, вам не понравилось в моем рассказе? Может, я скупо жестикулировал?

– С жестикуляцией порядок! – отмахнулся Головач. – А не понравилось то, что, во-первых, машины времени не может существовать в принципе, как не может существовать вечного двигателя. А во-вторых…

– А во-вторых, то, что твоя новая подруга, это самое «зеленоглазое такси», смахивает на банальную «подставу» Службы Политической Безопасности, – дополнил Антон. – Ты что, Петр Никодимыч, не соображаешь, с кем имеешь дело?! Ее тебе подвели! Это же спецагент!

Я раздал всем по фляге «Укуса болиголова». Перед собой, как полагается, поставил сразу две. Мои гости глотнули напитка и на минутку погрузились в созерцание собственного внутреннего мира. От этого необычного хлебова внутренний мир меняется очень быстро и всегда непредсказуемо.

– Молодец, Шерстяной! Хорошо сказал! – похвалил после паузы своего друга Константин. – Настоящий паллиатив получился!

– А что это такое? – не понял Антон.

– Как тебе сказать… Толком и сам не знаю, но слово очень уж нравится… Я лишь хочу сказать, что нашему драгоценному наказному атаману подгрузили красивую тетку-спецагента, и он с потрохами купился! А у этой зеленоглазой красы была одна задача – стать любовницей атамана и раскрыть весь наш курень. А потом «спецы» нас повяжут по одному! Под шуршание юбок.

– Я вовсе не был ее любовником! И весь наш курень не собирался ей раскрывать!

– Это что же получается?! Ты ее вытащил из Корабля дураков, а интимным другом так и не стал?! – ужаснулся Антон.

– Вот именно!

– Никодимыч, ты только никому об этом не говори, – попросил Константин. – Не позорь казацкую породу, а? И мы тоже никому не скажем.

Я даже сплюнул от негодования:

– Эх! Не понять вам духовных отношений между представителями разных полов!

– Не понять! – кротко согласились оба. Я поднялся и скомандовал:

– Кур-р-рень, равняйсь!

Шерстяной и Костяная Голова живо подскочили с диванчика, спрятав недопитые фляги с «Укусом болиголова» за спины.

– Смир-р-на! Прения считаю законченными!.. Теперь скажу, как будет. Шерстяной остается на борту «Туарега» и приступает к исследованиям взятой у меня крови. Кроме того, в его обязанности входит охрана «Наварина». Костяная Голова остается на борту «Фунта изюма» и вместе со мной направляется в Звездный Акапулько. Там я забираю Наталью Тихомирову и возвращаюсь с ней на корабль. Костяная Голова осуществляет мое прикрытие. Вопросы, предложения и пожелания будут?

– Еще по фляге «болиголова»! – синхронно гаркнули казаки.

Мы рванули к Звездному Акапулько. За время перелета я обсудил с Костяной Головой особенности предстоящей операции. Она не казалась особенно сложной, но требовала определенной готовности к возможным неожиданностям. Константин заявил, что ему совершенно необходимо изучить географию планеты и попросил предоставить для этого отсек с мини-баром, столом для стриптиза и льдоделательной машиной. Я отправил его в одну из гостевых кают палубой ниже.

В новую идентификационную матрицу корабля я ввел реквизиты звездолета и владельца. «Фунт изюма» превратился в «Паолей Циом», а сам я сделался Мордехаем Шлагбаумом, специалистом по невербальной психолингвистике сексуальных девиаций. Последние события вынудили меня стать крайне недоверчивым к окружающему миру. И перед выходом из корабля я не поленился должным образом экипироваться.

Я надел бронированные трусы из нанохитина, укрепив на талии сталинитовыми подтяжками. Сверху навесил абляционную подложку на основе прорезиненного керамина. Поверх подложки я закутался в свое неизменное селенитовое сари. Нацепил на голову защитный шлем с золотыми рогами и фрагментами активной брони. Островерхую шапку из мохнатой чешуи персефонского сома решил пока не надевать – в жарком климате Звездного Акапулько подобный головной убор неуместен.

Разумеется, собрал я и рундук в дорогу. В платиновый чемоданчик с толстыми стенками сложил «походный набор казака» – носогубный фильтр для защиты от отравляющих веществ; компенсаторные очки-хамелеоны, позволяющие не ослепнуть при использовании лазеров и световых гранат. Да! И, само собой, многоразовый всеразмерный боевой презерватив повышенной прочности с обсадными колечками, усиками и шипами! При выходе из строя носогубного фильтра и очков его можно натянуть на голову и использовать вместо них, хотя это вовсе не главное предназначение презерватива. Еще он мог пригодиться в качестве перчатки при анатомировании высокотоксичных трупов или сапога, для передвижения в экологически неблагоприятном районе. Кроме того, данное резинотехническое изделие вполне можно использовать и по прямому назначению. Как говорил в монастырской школе тюремного типа наш фельдфебель-урядник: «Любовь приходит и уходит, а сифилитическая гангренозная саркома остается до следующего медосмотра!»

В потайное отделение рундука я спрятал «чекумашу» и двадцать патронов к ней. В принципе, должно хватить для того, чтобы перед смертью испортить настроение любому жизнерадостному дебилу.

После благополучной посадки в космопорте Звездного Акапулько я пригласил Константина Головача в пост управления и в последний раз его проинструктировал:

– Ты постоянно поддерживаешь со мною связь по закрытому радиоканалу. Если только связь пропадает, ты в течение пяти минут пытаешься связаться со мной по резервной частоте. Если сделать этого не удается, ты цинично стартуешь с космодрома и совершаешь перелет на триста километров к югу, на побережье Саут-Оушен. Твоя задача – сесть на территории поместья и дождаться, когда я поднимусь на борт вместе с Наташей Тихомировой.

– Сделаем, господин наказной атаман! – Костяная Голова обдал мои обонятельные рецепторы мощным выхлопом «Слезы новобранца». – Координаты виллы «Покахонтас» в бортовой компьютер уже введены, так что сядем прямо на задний двор! Я же пилот-экстремал! Надеюсь, опорные башмаки у тебя, батяня-комбат, установлены, и мы не опрокинемся?

– Не опрокинетесь. Если ты сам его не опрокинешь!