Уилл не знал, сколько времени проспал, но проснулся он от ощущения, будто кто-то настойчиво зовет его. Сон как рукой сняло. Он резко сел на кровати и встревоженно оглядел комнату, погруженную в полумрак. Не заметив ничего необычного, мальчик прислушался, но больше никаких звуков не было, только глубоко дышал Честер, крепко спящий на куче ковров на полу.

Уилл сбросил тонкое одеяло и пошел в комнату Эллиот. Девушку снова мучила лихорадка: она металась по подушке, покрытой желтыми влажными пятнами пота, и время от времени взмахивала руками, словно с кем-то боролась. Когда Уилл наклонился пощупать ей лоб, он услышал, как Эллиот что-то бормочет, но слов не разобрал.

— Слишком горячая, — прошептал он. — Давай, Эллиот, ты должна выкарабкаться.

Несколько минут мальчик молча смотрел на больную, сокрушаясь, что ничем не может облегчить ее страдания. Потом он вернулся в большую комнату и вышел из хижины на крыльцо. Уилл уселся на верхнюю ступеньку и, закрыв глаза, подставил лицо приятному легкому ветерку, который дул с подножия холма.

Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что клумбы светятся ярче прежнего. По пещере расходились разноцветные лучи. Эта сияющая фантасмагория напомнила Уиллу о летних вечерах, когда в Хайфилдском парке, разбитом на месте старого пустыря, устраивали ярмарку и свет прожекторов высоко в небе над ней было видно издалека.

Мальчик обвел взглядом клумбы по обе стороны от тропинки. Он готов был поклясться, что одни растения начали сиять еще ярче, в то время как свет других становился приглушенным — как будто они передавали эстафету. В самом деле, освещение на крыльце изменилось: тень Уилла переползла по доскам и спряталась к нему за спину.

Уилл перебрался на нижнюю ступеньку, вытянул перед собой руку и подставил ее под свет, любуясь переливами красок: от желтого к оранжевому, затем к бесчисленным оттенкам красного, фиолетового и синего и снова к желтому. Уиллу снова вспомнилась ярмарка: там играет орган, тут звучат старые рок-н-ролльные песни, и поединок музыкальных стилей непременно сопровождается взрывами смеха и восторженными криками детей, носящихся по траве.

— Соскучился по дому? — спросил низкий голос.

Мальчик прищурился и увидел, что на верхних ступеньках кто-то сидит.

Это был крупный мужчина, и его профиль показался Уиллу знакомым.

— Дядя Тэм! — вслух подумал мальчик, почему-то почти не удивленный и не напуганный его появлением. — Но ты же… это… умер!

— А, тогда понятно, почему я в последнее время неважно выгляжу, — с кривой ухмылкой ответил Тэм.

— Это сон? Ты мне снишься? — спросил Уилл.

— Вполне возможно, — ответил Тэм. Он провел рукой по лицу, потом запустил ее в волосы и принялся отчаянно чесаться. — Видно, опять вши завелись, — усмехнулся он. — Никак от меня не отвяжутся.

— Это сон, — решил Уилл и развернулся на ступеньках, чтобы сесть лицом к призраку.

— Скажи, как мне быть, дядя Тэм? Я тебя прошу.

— Тебе нынче не позавидуешь, верно, парень?

Уилл нахмурился, вспомнив, что должен сообщить дяде нечто крайне важное.

— Кэл… Прости, что я не уберег Кэла. Я…

— Ничего не мог сделать, — закончил за него Тэм, достал трубку и принялся набивать ее табаком. — Я знаю, Уилл, я знаю. Ты и сам едва не погиб.

— А как быть с Эллиот? — спросил Уилл. Дядя Тэм чиркнул спичкой об ноготь на большом пальце, и пламя на мгновение осветило его лицо. — Она серьезно больна, а я ничем не могу ей помочь… Что мне делать?

— Прости, тут я тебе не советчик, Уилл. Я ничего не знаю о здешних местах. — Тэм обвел взглядом пещеру, посасывая трубку. — На этот раз никакой карты я тебе дать не смогу. Просто выбери свой путь — сам поймешь, когда выберешь правильно, — выбери и держись его.

— Тэм, пожалуйста! — взмолился Уилл, не сводя глаз с темного силуэта дяди. — Мне нужно что-то конкретное.

Тэм выпустил большое облако дыма. Оно никак не хотело рассеиваться, будто наслаждалось купанием в разноцветных лучах от клумб. — Слушай свое сердце, — сказал Тэм, когда облако наконец растаяло.

— Что ты имеешь в виду? — сердито воскликнул Уилл, немало разочарованный таким ответом. — Какой в этом толк?

Тэм исчез за новым облаком дыма из трубки, еще больше прежнего.

— Ты что тут делаешь? — спросила Марта.

— А? — повернул голову Уилл.

— Я слышала голоса, — сказала она, оглядывая сад с крыльца.

— Мне не спалось, так что я заглянул к Эллиот, а потом вышел сюда, подышать свежим воздухом, — объяснил Уилл.

— К Эллиот ты не заглядывал. Я с ней сидела последние два часа, я бы тебя заметила. Уилл, с тобой ничего не случилось? — встревоженно спросила женщина.

Уилл не ответил. Он снова взглянул на то место, где сидел Тэм, и с удивлением увидел там Бартлби. Кот внимательно смотрел на него.

— Наверно, я задремал, — пробормотал мальчик, встал и прошел в хижину мимо Марты, качая головой.

* * *

Когда Уилл днем заступил на дежурство при Эллиот, девушка спала еще более беспокойно, чем обычно. Ее голова металась из стороны в сторону, а руки и ноги напряглись до предела. Время от времени она на несколько секунд приоткрывала глаза. Уиллу стало страшно: он не понимал, что творится с Эллиот и что надо делать. Он начал говорить с ней, надеясь ее успокоить, и девушка посмотрела в его сторону, однако Уилл понял, что Эллиот его не видит: ее глаза, безжизненные и покрасневшие, были как чужие.

Больная начала бредить, на губах у нее выступила пена, и она заметалась сильнее прежнего. Потом Эллиот закричала, и все ее тело затряслось в конвульсиях, как будто через него пропустили электрический ток. Мальчик позвал на помощь и попытался сам прижать тело девушки к кровати, однако ее мышцы как будто окаменели. Ноги Эллиот были так напряжены, что ее выгнутая спина даже не касалась матраса. Уилл заметил, что болезненный румянец впервые с тех пор, как у нее началась лихорадка, покинул лицо девушки. Оно стало мертвенно бледным.

— Господи, да скорей же! — заорал Уилл.

Честер и Марта, оба еще сонные, вбежали в комнату одновременно.

Марта мгновенно сориентировалась в ситуации. Она схватила миску с водой и выплеснула жидкость на Эллиот, а затем сунула опустевшую посудину Честеру и велела налить еще. Честер поспешил на кухню, а женщина пришла на помощь Уиллу, все еще безуспешно пытавшемуся выпрямить тело Эллиот.

— Что происходит? Почему ее так трясет? — спросил Уилл. Мальчик был вне себя от беспокойства и сам не замечал, как дрожит его голос.

— Из-за температуры. Скоро должно пройти, — объяснила Марта и посмотрела на рот девушки: зубы были крепко стиснуты. — Надо следить, чтобы она себе язык не прикусила.

— Господи… гляньте… А с глазами у нее что? — ахнул Уилл. Глаза Эллиот закатились, и видны были только белки.