Стены, потолок и пол были обшиты досками, на полу настилались ковры. В галереях, переходах, храмах пол мог быть каменным (кирпичным или плиточным) или железным. Двери были тяжелые, сплошные, деревянные, окованные железом или железные. Окна делались чаще всего из слюды, вставленной в металлические рамы, иногда — разноцветной или украшенной рисунками. Стекло было еще мало распространено, хотя его хорошо знали (как простое, так и цветное). Стеклянные рамы также чаще были железные со свинцовой замазкой. Однако были и деревянные рамы, как вынимающиеся, так и открывающиеся (подъемные), и волоконные окна — узкие щели, закрывающиеся доской. Поскольку ни слюда, ни стекло от морозов не спасали, широко были распространены вставки — деревянные щиты по размеру окна, которые могли быть обиты тканью, что-то вроде ставен. Вставки «втулялись» в оконный проем как снаружи, так и изнутри, крепились железными затворами. Изнутри двери и окна занавешивались разноцветными суконными завесами на железных кольцах и проволоке. В государевых покоях, кроме сукон, для всех вышеназванных целей использовали шелк, сафьян, бархат и т. д.

Государевы покои, особенно места официального приема, могли украшаться бытейским письмом — росписью плафонов и стен. От эпохи Василия III не сохранилось его описаний, все они относятся ко второй половине XVI–XVII веку. Между тем нет оснований отказывать в этой практике более раннему времени: известно, что палаты архиепископа Великого Новгорода были расписаны уже в 1432 году. Из наименования в 1514 году Средней палаты кремлевского дворца Золотой палатой следует, что она была расписана золотыми красками. Сюжет росписи неизвестен.

Разноцветные сукна и ткани, а также роспись были важными, но не единственными элементами декора помещения. Неменьшую роль играла посуда, которую выставляли напоказ, а также размещали на полках в поставцах. Недаром сегодня посетители Оружейной палаты — главной сокровищницы царской казны — видят столько серебряной и золотой посуды XVI–XVIII веков, в том числе подарков иностранных дипломатов (блюда, кружки, стаканы, кувшины и т. д.).

Наконец, надо сказать об освещении, потому что света от окон, которые так или иначе старались делать сравнительно небольшими (чтобы не выходило тепло), было явно недостаточно. Центральное освещение, особенно в приемных, обеспечивали висевшие под потолком паникадила, а в простенках между окнами размещались подсвечники. Их изготавливали из железа, меди, бронзы и драгоценных металлов и пытались всячески украсить литьем и чеканкой. В паникадилах и подсвечниках жгли восковые свечи. На ночь ношники — стоячие подсвечники — ставили в специальные медные коробья (что-то вроде подноса или большой сковороды), чтобы даже опрокинутая сквозняком свеча не наделала беды.

Собственно, жилище обычного горожанина и жилище аристократа отличались только степенью отделки помещения, дороговизной мехов и узорочьем ковров и полотен, наличием каких-то ярких экзотических вещей — например, дорогой посуды, шитых золотом тканей. Несомненно наличие в княжеских хоромах резной мебели. К 1490 году относится известие о приглашении во дворец из Италии органного мастера Ивана Спасителя, «каплана белых чернецов Августинова закона». Но был ли построен орган и существовали ли другие постоянные «музыкальные комнаты» при Василии III — неизвестно.

Какова была внутренняя структура хором и теремов? Несколько комнат образовывали постельные покои государя. Самая дальняя из них была собственно спальней, ложницей. Здесь главной была кровать — спальное место под кровом, шатром-балдахином. Взору лежащего навзничь государя открывалась украшенная вышивкой и драгоценными вставками внутренность шатра — этот «потолок» назывался небом. Как именно выглядела кровать Василия III, мы не знаем. Сохранились описания царских кроватей только с XVII века, и они поражают своей роскошью и искусством мастеров-резчиков, вышивальщиц и т. д. Недаром такое ложе было не стыдно подарить персидскому шаху (что сделал русский царь Алексей Михайлович в 1662 году).

Кровати имели несколько тюфяков в наматрасниках, взголовье (длинная подушка во всю ширину постели), несколько более мелких подушек, несколько вариантов одеял, простыней. Всё — из пуха, шерсти, лучших тканей. Вокруг кровати лежали ковры; рядом стояла колодка — специальная приступка, чтобы на это пышное сооружение, которое и постелью-то язык назвать не поворачивается, государю было бы легче залезать.

Постельный покой не был обременен другими вещами. Если судить по более поздним описаниям, то там стоял поклонный крест, который должен был во сне отгонять от государя бесов. И хранилось государево нижнее белье — белая казна: сорочки, порты, полотенца, ширинки, пояса верхние и нижние, утиральники и т. д. Их очень берегли, так как считалось, что через белье проще всего навести порчу на государя. Поэтому контроль был просто маниакальный: если судить по описаниям XVII века, из-за случайно обнаруженной малейшей дырочки могло быть возбуждено целое следствие, нет ли тут какого умысла, колдовства или порчи.

По всей вероятности, в постельном покое также хранились предметы туалета: зеркала (железные и хрустальные), гребни и гребенки (из кости, рога, рыбьего зуба и дорогих пород деревьев, например кипариса), щетки и т. д. Вопрос о мыле и ароматических жидкостях остается открытым: описания состава мыла (которым царь пользовался не столько для чистоты, сколько для благовония) дошли до нас от первой четверти XVII века, а за более ранние периоды отсутствуют — что, впрочем, не исключает существования каких-то ароматических смесей, которыми пользовался Василий III.

Рядом с постельной комнатой находилось небольшое молельное помещение, увешанное образами. Мы точно не знаем, какие иконы хранились в личной молельной комнате Василия III — никакого перечня, естественно, не сохранилось. Можно только со значительной долей уверенности предполагать, что там были иконы Спаса, Богородицы и Иоанна Крестителя (традиционная основа русских домашних иконостасов), иконы-благословения, подаренные от родителей и церковных иерархов, иконы святых, особенно чтимых как личных покровителей и заступников. Кроме того, в молельной были четки, панагии, ковчежцы с мощами, кресты-мощевики, различные привесы — крестики, медальоны, монеты, перстни и т. д. Здесь же могли храниться реликвии из Святой земли, подарки приезжавших в Москву делегаций восточных патриархов: свечи воска ярого, опаленные Господним Небесным огнем, восточные миро, ливан и т. д. Из российских монастырей в дар государю привозили праздничную святыню (восковые сосуды — вощаники, наполненные святой водой) и иконы. Что-то из этих приношений также попадало в личную молельную комнату.

Перед образами горели лампады и свечи. Для чтения Священного Писания перед иконами должен был стоять налой, подставка для книги для чтения стоя. Набор книг обычно был традиционным: Требник, Триоди, Евангелие, Стихирарь и т. д. Но сами книги могли быть раритетными, иметь неординарное происхождение. Для поклонов могли быть специальные упоры (поклонные колодки или поклонные скамейки).

Все это образовывало неповторимый, индивидуальный ансамбль, о котором очень точно сказал И. Е. Забелин: «Иконостас Крестовой комнаты был хранилищем домашней святыни, которая служила изобразителем внутренней благочестивой истории каждого лица, составлявшего в Крестовой свой иконостас — собственное моление»[93].