Между тем война шла без особого успеха для обеих сторон. Весной 1508 года по приказу Василия III московские и новгородские дети боярские ходили походами в Литву, разоряли окрестности Вильно, потом ушли к Брянску. Летом московские войска действовали под Оршей, Торопцом, Дорогобужем. Было занято несколько мелких крепостей. Король, выступивший против русской армии к Орше и Смоленску, запросил мира.

Ставка на Глинского провалилась: он не смог «привести» с собой вообще никаких земель, чем сильно раздосадовал Василия III: выезжие литовские князья при Иване III меньше обещали, зато больше делали, а тут такие прожекты — и столь бесславный провал… В августе 1508 года Глинский с родственниками бежал в Москву и получил в вотчину Ярославец, а в кормление — Боровск. Довольно жалкий итог для человека, мечтавшего править Великим княжеством Литовским.

19 сентября в Москве начались русско-литовские переговоры, и 8 октября заключен очередной «вечный мир». Интересно, что Россия вернула Великому княжеству Литовскому те самые города, вокруг которых шел спор накануне войны: Руду, Ветлицы, Щучью, а также Вержавы и Буйгород. Зато при этом Великое княжество согласилось с утратой Северских и Верховских земель, потерянных в ходе войн 1487–1494 и 1500–1503 годов.

Тем самым Василий III поставил точку в литовских делах Ивана III. Захваты, сделанные государем всея Руси, были узаконены. Ну а о Михаиле Глинском и его деяниях уже в качестве служебника Василия Ивановича речь еще пойдет впереди…

Рост амбиций Крымского ханства в первые годы правления Василия III был еще одним наследством, которое в каком-то смысле оставил своему сыну Иван III. Наследством, конечно, незапланированным и неожиданным. Крымским правителям не давали покоя лавры Чингисхана и Батыя. Они сами хотели быть «великими царями великой Орды». В 1502 году крымцы разбили Большую Орду. Менгли-Гирей приказал в честь этого события выбить на мавзолее своего отца, Хаджи-Гирея, слова: «Помощь Бога и быстрая победа». Но именно с этого времени, как уже говорилось выше, в Крыму пересматривают отношение к России — татары не хотели расторгать союз, но видели в России уже не равноправного партнера, а вассала Великой Орды, платящего дань и посылающего свои войска в бой по приказу хана. То есть предполагалось реанимировать традиционную, многовековую модель русско-ордынских отношений, от которой Русь окончательно избавилась только в 1480 году. Еще посла Ивана III, Мамонова, в 1500 году на переговорах заставляли произнести слова: «Уш баштанды», то есть: «Царево слово на голове держу», что значит — повинуюсь.

С этой проблемой и столкнулся Василий III. Поначалу вроде бы ничего не предвещало беды. Именно Крымское ханство было первым государством, к которому уже 7 декабря 1505 года, то есть всего спустя менее двух недель после восшествия на престол, Василий III отправил свое посольство. 1 августа 1506 года из Крыма приехали послы Казимир Кият и Магметша, которые сперва пытались предъявить новые проекты грамот, регулировавших русско-крымские отношения, но в результате жестких переговоров все же присягнули на русском варианте.

Но уже 20 августа ситуация изменилась: умер великий князь Литовский Александр Казимирович. Менгли-Гирей решил поставить отношения с новым правителем Литвы на принципиально новую основу. 2 июля 1507 года он вьщал Сигизмунду I ярлык на целый ряд территорий и городов Восточной Европы, «милостиво разрешив» владеть ими. Пикантность документа была в том, что это были русские города: Новгород, Псков, Рязань, Переславль, Тула, а также города, недавно отнятые Россией у Литвы, — Чернигов, Путивль, Рыльск, Стародуб, Брянск и т. д.[89]

К складывающейся антирусской коалиции тут же присоединилась Казань. Послы Мухаммед-Эмина буквально обивали пороги Бахчисарая и Вильно. Ситуация была тем неприятнее, что переговоры с Крымом начал стародубский и новгород-северский князь Василий Шемячич, что реально грозило потерей Северских земель, только недавно присоединенных Россией. Если князья-перебежчики из Северских и Верховских земель почувствуют слабину Василия III, то все тщательно выстраиваемое здание «всея Руси» может посыпаться.

В июле 1507 года крымцы впервые нанесли удар по русским землям — Белеву, Одоеву и Козельску. Противника, однако, удалось полностью разбить, полон освободить. Татар преследовали до реки Рыбница (правого притока Оки). С этого года почти на 250 лет начинается непримиримое военное противостояние России и Крыма (последний набег крымских татар был в 1769 году).

Здесь надо рассказать о том, что представлял собой новый враг Руси в военном отношении. Система организации татарской армии была десятичной. Низшим подразделением был десяток. Командир — десятник — подзывал воинов, ударяя в маленький барабан или дуя в свисток. Далее следовали сотни, тысячи и орды. Последним термином назывался отряд от 10 до 40 тысяч человек, возглавляемый племенным князем — мирзой.

В крымском войске была пехота, но малочисленная. Это были либо солдаты из бывших генуэзских крымских городов (их отряд насчитывал до восьмисот человек), либо турецкие янычары на службе у хана. Пехота была вооружена саблями, кинжалами и огнестрельным оружием. Но реальной роли в походах она не играла. Ее сферой были придворные церемониалы, охрана хана и его семьи и порой участие в дворцовых переворотах. Артиллерия также не играла почти никакой роли, хотя в походах, особенно предназначенных для осады крепостей, могли участвовать турецкие артиллеристы.

Основу армии составляла легкая конница. Воины были вооружены саблями и луком со стрелами (обычный боезапас — 18–20 стрел), иногда — легкими копьями (порой даже в виде обожженных на огне заостренных тонких деревянных кольев). В XVI веке на вооружение начинает поступать и огнестрельное оружие — ружья и пистолеты, но их было мало. В целом культура вооружения татар для армии XVI века была невысокой. Зато тем немногим, что было на вооружении, татары владели виртуозно. Они были превосходные стрелки из лука и искусно владели саблями в конном бою. Чтобы устрашить врага, татары иногда привязывали к запасным коням чучела людей, и издали казалось, что татарское войско вдвое или втрое больше, чем было в действительности.

Татары почти не имели защитного вооружения. Доспехи — кольчуги, наручи, железные перчатки, шлемы — были распространены слабо, только у богатых воинов, у командиров и у гвардии хана — так называемых сейманах. Основная же масса воинов была одета в одежду из черных бараньих шкур, которую носила шерстью вверх. Такое косматое войско производило на врага своим диким видом устрашающее впечатление. Кроме того, всадники имели капуджи или табунчи — бурку, к которой прилагалось несколько жердей. В походе татарин сооружал из нее некое подобие палатки или шатра для ночлега.

У татар почти не было специализированных войск. Исключение составляли особые отряды, предназначенные для поимки пленных и сборов трофеев. Они не участвовали в боевых действиях. Их главным оружием были веревки и арканы — веревочные лассо, с помощью которых они ловили и вязали беззащитных пленников. Также особыми подразделениями были военные разведчики, набираемые в основном из представителей северокавказских народов, главным образом из пятигорских черкесов. Культура разведки была у татар развита очень высоко: они умели проникать далеко вглубь предполагаемой линии соприкосновения с врагом, брать «языков», заманивать врага в ловушку с помощью маленьких отрядов — «живцов», проводить войско по намеченному разведкой маршруту с помощью системы караулов и постов и т. д.