Наконец, детектив закончил. Некоторое время все молчали, затем вице-президент Кторов сказал:

– Два часа назад я получил доклад от экоаналитического отдела. Правительственные экоаналитики утверждают, что мы являемся свидетелями необъяснимых сбоев в законах физики и биологии. И сбои эти нарастают.

Ник облегчено вздохнул:

– Рад узнать, что я не сумасшедший.

– Закон о третировании псиоников будет отменен, – заявил вице-президент. – Это то, что вы собирались услышать, не правда ли?

– Да, – сказал Ник.

И вновь Нику померещилась усмешка, но на этот раз – в выражении глаз вице-президента. На какое-то мгновение Нику показалось, что все это нереально – и кабинет, и политики, сидевшие перед ним, и сам этот разговор. В лицах людей, находившихся в кабинете, было что-то противоестественное, искусственное. Да и сама встреча была совершенно противоестественной.

«С какой стати политикам самого высокого ранга встречаться со мной?»

Ника прошиб пот. Почему эта простая мысль ни разу не пришла ему в голову?

Вице-президент продолжал говорить, а Ник смотрел на его шевелящийся рот и думал о том, что все это похоже на пьесу, в которой он, сам того не ожидая, оказался главным действующим лицом. Или даже еще абсурднее: все это напоминало ситуацию, и в ней он, детектив Ник Бойцов, – единственный зритель, ради которого и затевалась вся эта пьеса.

«Не может быть, чтобы целый мир вертелся вокруг моей персоны», – подумал Ник.

И все же ощущение, что кто-то (пытаясь потрафить его фобиям) устроил для него весь этот спектакль, не покидало Ника.

– Господин вице-президент, – внезапно перебил он Кторова, – позвольте задать вам вопрос?

Кторов осекся, посмотрел на Бойцова суровым взглядом и неприязненно проговорил:

– Задавайте.

– Этот офис оборудован центральным компьютером?

– Да.

– Я могу к нему обратиться?

На лице вице-президента отобразилось легкое замешательство. Секунду-другую он раздумывал, потом пожал плечами и сказал:

– Пожалуйста.

Ник поднял голову к динамику ЦКО, который заметил над головой, и громко спросил:

– ЦКО, все ли персоны, находящиеся в этом кабинете, являются людьми?

– Нет, господин детектив, – ровным механическим голосом ответил центральный офисный компьютер.

– Сколько здесь людей? – спросил Ник.

– Ни одного.

Ник вскочил с кресла, но комната уже заполнилась солдатами. Что-то острое укололо его в шею. Последним, что он увидел перед тем, как потерять сознание, была ухмылка на лице госсекретаря Китано и его глаза, затянутые серой пленкой.

– Очнитесь, детектив. Придите в себя.

Бойцов открыл глаза. Посмотрел на свое тело, привязанное к стальному зубоврачебному креслу. Попробовал пошевелить руками – не удалось. Поднял взгляд, посмотрел сквозь пелену пота на обожженное лицо, маячившее перед ним, и хрипло проговорил:

– Первый-А-Эс-Двадцать Пять.

– Мне льстит, что вы запомнили мое имя, детектив, – отчеканил дройд.

Командир «ниндзей» стоял перед креслом. Черная маска больше не скрывала его лицо. Сгустки расплавленного, кое-где обугленного биопластика создавали ощущение, что лицо дройда склеено из разных частей.

Ник отвел взгляд от Двадцать Пятого и огляделся. Вокруг бетонные стены, над головой – бетонный потолок. Детектив снова посмотрел на дройда и спросил:

– Где мы?

– В исправительной комнате для оступившихся полицейских, – ответил Двадцать Пятый.

Ник заметил усмешку на его губах и сказал:

– Ты слишком человечен для дройда.

– Возможно, – согласился тот. – Но я не всегда был таким.

– Наглотался нанопыли? – Ник облизнул пересохшие губы. – Вижу, дройды восприимчивы к этой дряни не меньше людей.

Дройд положил руку на железный столик, стоявший рядом с зубоврачебным креслом. На металлической столешнице была раскатана серая ткань, а на ней лежали медицинские инструменты – иглы, скальпели, пинцеты, щипцы, чуть в стороне – хирургическая пила. Рядом с тряпицей стояла стеклянная спиртовка, и Двадцать Пятый неторопливо запалил фитиль, воспользовавшись зажигалкой Ника.

Скользнув пальцем по разложенным в ряд инструментам, дройд проговорил:

– Я хочу знать, где вы спрятали врагов общества, которым помогли избежать расплаты.

– Ты не понимаешь, что происходит, дройд.

– Да ну?

Двадцать Пятый склонился над железным столом с хирургическими инструментами, выбрал длинную, толстую иглу и повернулся к Нику.

– Ты собираешься меня пытать? – спросил детектив.

– Я вынужден это сделать, – сказал Двадцать Пятый. – Вы – нарушитель закона и враг государства. А я – солдат, давший присягу.

– Ты не давал присягу, дройд, – сказал Ник. – Тебя запрограммировали служить государству. Вас, дройдов, можно запрограммировать на что угодно.

– Вас, людей, – тоже, – спокойно парировал Двадцать Пятый.

Он протянул руку к спиртовке и сунул иглу в язычок пламени.

– В меня вложили знание человеческой истории, детектив, – продолжил дройд, пока игла раскалялась. – В эпоху, называемую Средневековьем, пытки пользовались большой популярностью. Происходило это примерно так.

Дройд убрал раскалившуюся докрасна иглу от спиртовки, повернулся и спокойно, без замаха воткнул ее Нику в нервный центр, расположенный на бедре.

Ник глухо застонал.

– Где вы спрятали псиоников, детектив Бойцов?

Ник сцепил зубы.

– Что ж, в таком случае мне придется продолжить, – сказал дройд.

Он выдернул иглу из бедра Ника и снова воткнул ее – в то же самое место, а затем с силой надавил на торчащий конец иглы. Ник захрипел. Перед глазами у него замелькали желтые всполохи, но и на этот раз он сумел взять себя в руки.

Он попытался освободить свое сознание с помощью медитации. Двадцать Пятый продолжил пытку, но долгая практика медитаций помогла детективу отрешиться от внешних ощущений, а вместе с ними – и от дикой боли, которую причинял ему дройд.

…Двадцать Пятый положил кусачки на стол и взглянул на Ника Бойцова. Пристегнутое ремнями тело детектива обвисло, его взлохмаченная голова свесилась на грудь, пол под зубоврачебным креслом был залит кровью.

Костяшками пальцев дройд вздернул голову Ника кверху. Отрешенные глаза детектива запали и были окружены черными кругами, лицо стало мертвенно-бледным.

– Вы заплатили за свое молчание страшную цену, детектив, – сказал Двадцать Пятый. – Но если вы думаете, что это конец, вы ошибаетесь. Через час я вернусь, и мы продолжим разговор.