Гитец вопросительно посмотрел на лейтенанта.

– Выполняй, – подтвердил тот и безразлично добавил: – Я не запрещаю людям самоубийств.

Капитан крутанула «кейцы» на пальцах и, выпрямляясь, отправила револьверы в расстегнутые кобуры. Она не стала отвечать. Просто подняла руки и широким шагом направилась к зеву коридора. Павел встал и переместился на угол перед ним вместе с Кейтидом.

Лем остановилась на входе, на границе тени и света, даже не взглянув в их сторону. Меткая пуля предупреждающе звякнула перед ее сапогами. Между лопаток капитана скользнула капля холодного пота.

Она прочистила горло:

– Может, покончим с этим? Мы все не особо…

– Р-рвемся умир-р-рать? – ответил из темноты голос с раскатистым греонским акцентом. Раздался безумный смех. – Как вер-р-рно!

«Стриж», – догадалась Лем, отскочив за миг до второй пули.

Люди, знавшие о принципах капитана «Аве Асандаро», обычно не возражали поболтать. «Зубы» точно наводили о ней справки. Отказ от переговоров оказался внезапным. Они решили сопротивляться, хотя их загнали в угол. Видимо, смерть прельщала больше, чем…

«Что?..» – Лем потянулась к оружию.

Третий выстрел прозвучал одновременно со звоном проскользившей по полу шашки. Она клацнула, зашипела, и сумрак в конце коридора вспучился клубами дыма. Павел выдернул Лем с линии огня. Рядом засвистели пули бандитов и пехотинцев. Шальная стальная оса рассекла капитану предплечье.

Фигуры смешались в дыму. Крикам аккомпанировали вспышки выстрелов. Держась подальше от «зубов», капитан двинулась вдоль стены под прикрытием великана. Клубы по левую руку от них бурлили схваткой: противники перемещались, пули рикошетили.

Пехотинцы ворвались в свалку – крик Стрижа отозвался у Лем в ушах. Греонец рухнул ей под ноги; лицо заливала кровь, стекая на шею по шраму на подбородке, как по желобу. Он осклабился, поднимая руку с револьвером. Павел наступил ему на запястье и выстрелил в голову.

Стриж затих.

Сорвавшись с места, капитан миновала дымовую завесу и заметила отступавшего в подвал человека в деловой рубашке.

«Джейс? Кто-то из подельников?» – Лем выстрелила навскидку и ранила его в плечо.

Павел прыгнул, попытавшись схватить «белого воротничка», но тот заорал и скатился в сырой колодец.

– Не подходи! – раздалось из подвала. – Не подходи, а то мозги обоим вышибу!

Павел подобрался.

Крики в коридоре стихали, но у Лем не было времени ждать подкрепления. Внизу не горело ни единой лампы – только в глубине колебался желтовато-охристый блик газового светильника.

Капитан опустилась на одно колено, стараясь рассмотреть, что происходит в подвале, и нервно дернула цепочку «луковицы»: «Где ты, Виго?.. Дружище, поторопись!..»

– Цвергов Кеч!.. Цвергов Кеч!.. – истерил «белый воротничок».

«Он их бросил», – Лем быстро сунула «луковицу» в карман и достала револьверы.

От запаниковавшего бандита, без командира и с заложниками, не приходилось ждать ничего хорошего. Если его не пристрелят свои же – те двое, что увели Даниила и Ольга в подвал.

«Давай, Виго… Пора…»

Будто в ответ на просьбу, здание вновь покачнулось.

За стеной взревели двигатели. Внутри поднялась пыль – точно бросили вторую дымовую шашку.

«Белый воротничок» завыл. В подвале загремели выстрелы.

Лем облизнула внезапно ставшие сухими губы и кинулась по ступеням. Ладони, наоборот, вспотели – «кейцы» скользили в пальцах.

Помещение оказалось темным, сырым, узким. Свет единственной лампы плясал на грудах коробок. «Белый воротничок» распластался на полу, мертвый. Двое «зубов» прятались среди хлама. За черным металлическим ящиком, до боли похожим на вместилище Длани, укрывался Даниил с обрезом в руках. Рядом стонал скорчившийся от боли Ольг.

Лем сняла неосторожно высунувшегося бандита и залегла возле пехотинцев.

Павел смерчем накинулся на последнего «зуба». Противник не продержался против великана и двух секунд.

Наступившая в подвале тишина показалась всем четверым оглушительной. Капитан помотала головой, вытрясая ее из ушей.

Павел склонился над Ольгом:

– Держись, пройдоха…

– Вот тебе и «Гадалкин сынуля»… – закашлялся Лис.

– Тихо. Тебе еще смерть обыгрывать.

По лестнице сбежали целые и невредимые Устин и Кейтид. Последний окинул подвал взглядом и поднял рацию, сообщив Дирову о раненом. После кинулся к Ольгу, с ворчанием подвинул Павла и достал аптечку. Лис получил дробью почти в упор. Лем подумала, что он вряд ли выживет.

Ей стало мерзко. Она могла спасти его, но не справилась. Взяла на себя ответственность и не оправдала доверие.

Голова закружилась. Капитан сползла по стене. В двух ярдах от нее стоял черный ящик размером шесть на восемь футов и весом приблизительно в двадцать стоунов. Она угрюмо уставилась на него.

«Определенно, работа Измаила Чевли», – опознала Лем, однако открытие не принесло ей радости.

Севан Ленид.

Знаток рассказывает. 7.07.2015

Я полагаю, что немалую роль в успехе Службы государственного спокойствия Альконта играют ее фокус на эффективности сотрудников, а не на их происхождении, и понятная и простая иерархия.

Первый принцип был заложен еще создательницей Службы, королевой Элеонорой Иларинд. Она сказала: «Мне неинтересно, с кем вы будете работать. Мне важен результат».

Задолго до Гражданской войны в Службу принимали гитцев и венетрийцев. Вместе со знаками отличия сотрудники получали право называться джентльменами и дамами. Альконцы нередко выказывали недовольство насчет тех, кто не мог похвастаться чистой родословной, но постепенно смирились с разнообразием среди коллег.

Второй принцип появился позднее, когда выяснилось, что бюрократические проволочки мешают быстро решать возникавшие проблемы. Со временем фраза «эффективность на благо королевства» стала девизом Службы и основным критерием оценки успешности операций и при отборе новых кандидатов на должности.

Севан Ленид

Едва узнав о случившемся в Вердиче, Севан Ленид взял курьерский корабль и отправился в город.

Гитец прибыл под видом частного судовладельца. В девять утра, спустя три часа после предпринятого капитаном «Аве Асандаро» рейда, он уже подходил к антикварной лавке Верахвии Талвак.

Севан встречал имя археолога в отчетах, но никому из резидентов не удалось наладить с ней связь. Теперь это было критически необходимо.

Дверь оказалась заперта. Севан дергал за шнур рынды и колотил по косяку, пока на пороге не возникла Верахвия. Мятое домашнее платье, поверх – яркое пончо. Серо-желтый свет газовых ламп и пятна глубокой тени превращали археолога в бесформенную тряпичную куклу.