Киваю.

— Ок, значит так и сделаем, — роется он в карманах, выуживая телефон.

А я любуюсь им, впитывая каждую черточку. Сердце тает в груди, когда я смотрю в его глубокие, темные глаза, трепещу от мучительного восторга, любуясь его блестящими волосами, крепкой фигурой, руками, сильнее которых не бывает. С Артуром мне всегда было спокойно в плане других женщин. Я точно знала, что если он будет задерживаться на работе, то позвонит мне. Ни капельки не переживала о случайной встрече с одной из бывших любовниц, не представляла его воспылавшего к ней дикой страстью. Я даже не задумывалась, что могу банально наскучить ему. Сейчас же я не знаю, что меня ждёт завтра, в понедельник, когда мы с Дусманисом вернемся на «большую землю».

Работать не хочется. Весь день в школе я думаю о нашем разговоре на пляже. Говоря об Артуре, Дусманис смеялся, но в глазах была боль. Она витала в воздухе. Я ее чувствовала. Утверждая обратное, отец не смирился с нашим общим грехом, его по-прежнему мучает совесть. В скором времени Артур узнает, и Мише станет еще хуже. Даже страшно представить слова, заготовленные для него в будущем. Взрыв произойдет, он неизбежен.

Проверяя тетради, стараюсь поменьше мечтать о нашей следующей встрече. Мне никогда не приходилось быть в отношениях с крупным бизнесменом. Как вести себя правильно? Ждать сигнала с его стороны или показать свою заинтересованность? Я без проблем звонила Артуру, писала сообщения, назначала свидания и не задумывалась об этом. С Мишей подобное вряд ли возможно. Плюс я не хочу показаться навязчивой. Если меня разрывает от эмоций — это не значит, что он испытывает то же самое. Миша вполне может находиться на каком-нибудь важном совещании. Загадывать не хотелось, но, конечно же, я дико соскучилась.

В конце дня, устав бесцельно тыкать в экран темнеющего телефона, я с грустью плетусь домой. Пересекая перекресток перед школой, мысленно планирую ужин из микроволновки. У светофора пугаюсь до чертиков, в прямом смысле натыкаясь на подрезавшее меня черное «ауди». Это он! Сразу же решаю я. Мое сердце бьётся где-то в районе пяток, качая кровь в совершенно сумасшедшем ритме. Но из окна автомобиля на меня смотрит Олег.

— Здравствуйте, Маша, мне приказано доставить вас на виллу «Елена».

— Это что значит?

Я судорожно сглотнула слюну, и, заодно, все имеющиеся у меня возражения.

— Лучший отель на этом побережье, — выбегает Олег, открывая для меня дверь. — Поторопитесь, пожалуйста, Маша, а то Сафронович мне голову оторвет, если я не доставлю вас к шести часам.

Мгновенно расцветаю, как майская роза и без лишних уговоров запрыгиваю на заднее сидение. Счастье тёплой морской волной накрывает меня с головой. Хочется слушать любимые песни и подпевать классным композициям по радио. Не могу удержаться от широкой улыбки. Он прислал за мной машину. Мы снова увидимся.

Радость вспыхивает словно луч солнца. Дусманис расхаживает по коридору шикарной гостиницы, прижав к уху телефон. Хмурится, с кем-то активно споря, но завидев меня, улыбается, подзывая. Не закончив разговор, прижимает к груди, глубоко целует, затем добавляет собеседнику «пару ласковых», посылая к черту.

— Привет, — говорю тихо и чувственно, прижимаясь к нему всем телом.

Дусманис ведет меня в ресторан отеля и, выбрав самый лучший стол, усаживает напротив себя. Удивленная, смущенная, раскрасневшаяся от радости, я смотрю на него, борясь с желанием забраться на колени и, прижавшись, крепко-крепко зажмуриться. Даже руки немного дрожат.

— Как твой день прошел? — искренне интересуется Миша, даже меню не листает, смотрит в глаза, ждет ответа.

— Нормально, а твой? — волнуюсь, сердце застряло где-то в легких, дышать нечем.

Мы продолжаем наши отношения! Мы ужинаем вместе!

— Я заколебался, если честно. Представляешь, оказалось, в номере одного из моих отелей готовили метамфетамин. Вещества, используемые для приготовления мета, летучие и токсичные. И вот одна из таких сраных лабораторий загорелась или взорвалась. Я просто в шоке.

— Ого. Кто-нибудь пострадал?

— Нет, но сам факт. Это же полный ждец, с полицией разбирался, — говорит название блюд и отдает меню официантке, не глядя на нее.

Он рассказывает подробности, а я любуюсь им. Зачарованно подвисаю в пространстве. Не обращая внимания ни на что вокруг.

— Михаил Сафронович!

Вздрагиваю, знакомый голос заставляет нас оторваться от разглядывания друг друга. Это так странно, оказывается, в этом ресторане есть кто-то еще, кроме нас двоих.

— Михаил Сафронович! — нарочито отстранённо повторяет Азалия.

Азалия?! Только ее не хватало. Делая вид, что меня не существует, Азалия притормаживает у нашего столика. Внутри все тухнет. С треском перегорает лампочка моего счастья. Нет, внешний мир никуда не делся. И в нем по-прежнему я — жена, изменившая своему мужу с его отцом.

— У меня проблемы с залом, у агента договориться не получилось, они утверждают, что зал перезаказан для какой-то группы. Не могли бы вы помочь мне?

Она все еще к нему не равнодушна. Эта сдержанная тирада такая лживая.

— Да, — Дусманис становится строже, — сейчас позвоню.

Достает телефон, уходить не спешит. Разговаривает за столом, я ему благодарна, не хочу оставаться с ней наедине. Но постепенно градус беседы повышается.

— Федя, да, *пт твою мать, я когда с тобой договорился? Месяцев шесть назад?! — взрывается Дусманис и, оглядываясь на фыркающих посетителей ресторана, на эмоциях подрывается и уходит в коридор.

Пару секунд Азалия молчит. И я уж было радуюсь, что она примет наш совместный ужин молча, возможно даже подумает, что мы с отцом моего мужа столкнулись здесь случайно. Но она не выдерживает.

— Серьёзно, Маш? Что ты творишь? Трахаешься с отцом своего мужа? — опускает она меня на землю, грубо ударяя башкой об асфальт.

Мне становится стыдно. От ее грубых слов накатывает дурнота.

— Мы с Артуром расстались, — защищаюсь.

— Но он, видимо, не в курсе ваших отношений? — ловит она меня.

Опускаю глаза, мну пальцами салфетку. Она в шоке. Рот открыла, ресницами хлопает. Не может поверить в то, что видит.

— Ты же Мишу единственного сына лишишь. Ты представляешь, каково будет Артуру узнать подобное? Он же его никогда в жизни не простит. Возьмешь подобный грех на душу? Я не ожидала от тебя, — странно смеется. — Ты меня просто убила, а казалась нормальной.

Я не могу пошевелиться. Сижу, будто в рот воды набрала. Как мне с ней спорить, если она права? Впрочем, Азалия, ошарашенная новостью, быстро берет себя в руки. Надменно улыбаясь, садится на Мишино место. Тянется за оливкой на нашем столе и закидывает себе в рот. Она отличная актриса. Хочется крикнуть: «Браво!»