Таким образом, Гагарин подтвердил, что действительно читал «фантастический» выпуск журнала, но было это в октябре или позже, после того как будущий космонавт поднялся в небо на учебном самолете, остается неясным.

В любом случае новоиспеченные «учлеты» полагали, что их жизнь отныне изменится. 1 ноября они отметили успех в ресторане «Москва», потратив деньги, заработанные на разгрузке барж. Они ошибались: дойти до триумфального финала получилось только у одного из них – у Юрия Алексеевича Гагарина.

Во многих советских источниках утверждается, что главной проблемой Юрия Гагарина во время обучения в Саратовском аэроклубе была тотальная нехватка времени. Вот, например, Лидия Обухова в «Любимце века» (1979) цитирует воспоминания бывшего «индустрика» Александра Гавриловича Шикина: «После обеда мы отдыхаем час-два, а он бежит на спортплощадку, готовится к соревнованиям, собирает ребят. Потом прибавился аэроклуб. Мы садимся за подготовку уроков – он уходит на другие занятия. Принесет уже поздно вечером чертежи крыла самолета, показывает нам. Он ведь знал, что никто его сразу на самолет не посадит, нужна теория и теория. Другим это скучным казалось: в аэроклуб у нас поступали многие, да кончил он один. Вот и выходит, что в десять вечера мы уже спать ложимся, отдыхаем, а Юрий только за подготовку уроков на следующий день берется. Память у него была колоссальная, конечно. Но дело не в одной памяти».

В действительности проблем было куда больше. И некоторые из них казались непреодолимыми. Прежде всего – директор техникума Сергей Иванович Родионов не собирался менять программу ради интересов нескольких «индустриков», решивших в последний момент «сбежать» из металлургии в авиацию. В феврале 1955 года, после сдачи сессии, группу Л-41 отправили на педагогическую практику в Ленинград. Там они должны были в качестве мастеров производственного обучения проводить занятия с учащимися ремесленных училищ по специальности «формовщик-литейщик».

Понятно, что из-за отъезда «учлеты» не могли посещать теоретические занятия в аэроклубе, что неизбежно отразилось бы на их успеваемости. Гагарин вновь проявил присущую ему старательность, захватив с собой в поездку иллюстрированное «Пособие летчику по эксплуатации и технике пилотирования самолета Як-18 с двигателем М-11ФР» (1953), чтобы продолжать изучать теорию.

Юрий Гагарин и Фёдор Петрунин попали на завод «Вулкан» (современный адрес – улица Новоладожская, 4, берег Малой Невки), который изготовлял чесальные машины и славился передовыми методами литья, позволяющими значительно экономить металл. Началась практика с небольшого инцидента, о котором рассказал Матвей Абрамович Аркинд, в то время начальник литейного цеха. Однажды он шел по двору и вдруг заметил непорядок. У входа в цех, у распахнутых настежь широких дверей, он увидел стайку молодых рабочих, столпившихся вокруг двух незнакомых «франтоватых» юношей. «В чем дело?! – прикрикнул Аркинд. – Немедленно по местам! Вы кто? Практиканты? Если думаете так начинать свою практику, то я вас и в цех не впущу». Те быстро побросали папироски и, свесив головы, пошли следом за Матвеем Абрамовичем в его кабинет.

В этом рассказе (а я процитировал его почти целиком) примечательна одна деталь: Гагарин курит папиросы! Как это не сходится с образом идеального космонавта! На самом деле тут нет большого секрета: Юрий Алексеевич действительно покуривал, но, насколько известно, дурную привычку так и не приобрел.

Прибывших практикантов поселили в общежитии завода по адресу: Петроградская сторона, Большой проспект, 37. Сохранился приказ по ремесленному училищу № 52 от 14 февраля 1955 года: «Зачислить на педагогическую практику мастером группы формовщиков студента Саратовского индустриального техникума Гагарина Ю. А. Поставить на питание с 14 февраля по 30 марта».

Для проведения практики Юрию Гагарину выделили специальный участок. За ним закрепили группу ребят из 52-го ремесленного училища, с которыми он должен был заниматься. В конце практики ему предстояло провести «открытый урок» под присмотром приемной комиссии. Председателем приемной комиссии был Матвей Абрамович Аркинд.

В чем состояло задание? Когда готовишь модель для формовки, необходимо дать точную технологическую схему, по которой ученики выполняли бы отливки. Согласно стандарту, после заливки и выколотки брак должен был составить около 20 %, что в условиях того уровня производства считалось хорошим результатом. Однако Гагарин оптимизировал схему так, что на «открытом уроке» среди полученных изделий не оказалось ни одного бракованного!

На заводе и в училище запомнили Юрия еще и как заядлого любителя баскетбола, сразу приучившего к этому виду спорта своих подопечных. Кроме того, он помог библиотекарю Софье Матвеевне Фиш провести читательскую конференцию, на которой выступил с небольшим докладом о… Циолковском. Видимо, эта тема продолжала увлекать его и Гагарин чувствовал себя в ней достаточно компетентным, чтобы выступать без специальной подготовки.

Разумеется, ему очень понравился Ленинград, но достопримечательности города на Неве он осмотрел лишь мельком, потому что торопился вернуться в Саратов и «вкалывал в три смены» для скорейшего завершения программы. 24 марта, то есть за неделю до формального окончания практики, он уехал назад. Возможно, именно скорое возвращение спасло его от неизбежного отчисления из аэроклуба.

В современных источниках можно встретить утверждение, что Гагарин якобы пропустил три месяца теоретических занятий, поэтому был отчислен вместе с остальными «индустриками» и только упорное хождение по инстанциям помогло ему восстановиться. Например, Владимир Иванович Россошанский в книге «Парни из нашего города» (2004) рассказывает об этом так:

«Гагарин решил не сдаваться. Он стал, что называется, обивать пороги аэроклуба, ходить по пятам начальства. Однажды он встретился с Героем Советского Союза С. И. Сафроновым – работником аэроклуба и попросил у него помощи в восстановлении на учебу.

– Я говорю ему, – рассказывал Сергей Иванович, – сынок, принеси-ка мне свою зачетную книжку из техникума. Приносит. Я листаю ее, а там все пятерки. Иду к начальнику клуба Григорию Кирилловичу Денисенко. Говорю ему: „Давай восстановим этого парня. Из него толковый летчик выйдет“. И он восстановил Гагарина курсантом аэроклуба».

История замечательная и комплиментарная, но в ней сразу видна серьезная фактическая неточность: майор Сергей Иванович Сафронов был не просто «работником аэроклуба», а командиром летного звена. Впоследствии его даже называли одним из наставников будущего космонавта (тот упомянул майора в своей автобиографической книге), однако, как выяснил Владислав Иосифович Кац, Сафронов не смог толком вспомнить курсанта Гагарина, ведь запоминаются обычно «трудные» подопечные, а Юрий был вполне «нормальным». Следовательно, история, рассказанная Россошанскому, скорее всего, появилась постфактум – в рамках новой версии старой «легенды». Никаких упоминаний о трехмесячной отлучке и отчислении Гагарина мы не находим и в воспоминаниях Виктора Порохни, который как раз был отчислен; в книге «Дорога на Байконур» (1977) он пишет: «Поездка в Ленинград надолго оторвала нас от занятий в аэроклубе, и некоторые ребята его оставили. Юрий из аэроклуба не ушел. И прежде мы называли его двужильным, целеустремленность победила в нем снова». Нет ничего по этому поводу в сохранившихся показаниях других «учлетов». Очевидно, вернувшись раньше остальных из Ленинграда, Гагарин сумел показать преподавателям, что не отстал в теоретических дисциплинах, и сразу вернулся к учебному процессу.