Горделовский – учащийся техникума физической культуры, спортсмен-парашютист 1-го разряда. Сегодня он совершает 91-й прыжок. Но к нему Игорь готовится также тщательно, как и к первому прыжку, который совершил несколько лет назад. Он производит вместе со всеми зарядку парашютов, прикрепляет запасной парашют, подгоняет ремни. Перед полетом инструкторы сами проверяют готовность к прыжкам. Всё в порядке.

– По самолетам! – звучит команда.

Поле опустело. Ревут моторы самолетов, машины набирают скорость, и вот они уже в воздухе.

Проходит 13–15 минут, и в голубом небе то тут, то там появляются белые облачка с черными точками внизу. Слегка раскачиваясь, парашютисты медленно приближались к земле.

Вот они приземлились. У ребят веселые, радостные лица. У каждого много впечатлений. Но сейчас для разговоров времени нет. Быстрей на машины – ив аэроклуб: надо уложить парашюты, а потом успеть еще на разбор проведенного занятия.

На аэродроме наступает тишина. Словно гигантские птицы, стоят в ряд „ЯК-18“. Они ждут летчиков-спортсменов.

2 часа дня. Подъезжает автомашина. Из ее кузова выпрыгивают загорелые крепкие юноши. Вновь слышится знакомая команда:

– Товарищи спортсмены, строиться!

Начинается подготовка к полетам. В этот день программа разнообразна. Одни будут отрабатывать полет, другие – посадку, третьи – пойдут в зону, где им предстоит выполнять различные фигуры пилотажа.

Сегодня учащийся индустриального техникума комсомолец Юрий Гагарин совершает свой первый самостоятельный полет. Юноша волнуется. Но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой „ЯК-18“ на линию исполнительного старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивает разрешения на взлет.

– Взлет разрешаю, – передает по радио руководитель полетов Н Ф. Пучик.

В воздух одна за другой взмывают машины. Инструктор Бошкин, наблюдая за взлетами своих питомцев, не может удержаться от похвалы:

– Молодцы, хлопцы!

Но вот машина снова на земле. Начинается разбор только что окончившихся полетов. Инструктор А. А. Яранцев подробно объясняет спортсменам В. Меркулову, В. Бузову, Г. Гурьянову и А. Осипову причины ошибок, допущенных ими во время полета.

Незаметно пролетели несколько часов, проведенных на аэродроме. Солнце склоняется к горизонту. Рабочий день на аэродроме окончен».

Если говорить более подробно о первом самостоятельном полете Юрия Гагарина, то наиболее достоверное описание с позиции авиационных нюансов оставил вышеупомянутый начальник радиостанции Сергей Иванович Головачёв. Обратимся к его показаниям (цитирую по фонозаписи, сделанной 4 февраля 1983 года):

«Мне очень хорошо запомнился первый самостоятельный полет Юрия Гагарина. Во-первых, потому, что и мне доводилось, как и Юрию Гагарину, вылетать первому в отряде, во-вторых, потому, что руководитель полетов Пучик Константин Филимонович доверил мне руководство полетами, пока он с Гагариным делал контрольный полет, и, в-третьих, с разрешения Пучика, выпустившего Гагарина в первый самостоятельный полет, я побежал к посадочному знаку „Т“ и, дождавшись захода на посадку самолета с номером 6 на борту, на котором летел Гагарин, сделал снимок, не предполагая, что он станет первым космонавтом.

Я спросил у [летчика-инструктора Дмитрия Павловича] Мартьянова: „Действительно хорошо летает?“ Он ответил мне: „Да“. Мартьянов пришел к радиостанции часов в девять, когда начались полеты, и доложил майору Пучику, который руководил полетами: „Товарищ майор, курсант Гагарин готов для выполнения самостоятельного полета“. Константин Филимонович Пучик оглядел поле, но ни командира отряда, ни командиров звеньев не было на аэродроме в этот момент. Подменить его по руководству полетами было некому. Тогда Пучик сказал Мартьянову: „Пока меня некому подменить, ты соверши пару полетов с Гагариным“. Мартьянов сказал: „Слушаюсь“, побежал к самолету и полетел с Гагариным. Смотрю, снова подходит Мартьянов и опять четко докладывает: „Товарищ майор, курсант Гагарин готов для выполнения самостоятельного полета“. Пучик посмотрел, видит, сидит Гагарин в самолете, уже два раза слетали, время идет, да и перед курсантом неудобно, и тогда Пучик протянул мне микрофон и говорит: „Сергей Иванович, руководите полетами“. Я взял шлемофон у Мартьянова и пошел к самолету. Константин Филимонович сел в кабину самолета и вырулил с Гагариным на линию предварительного старта. Слышу, по радио Гагарин запрашивает: „Земля, разрешите взлет“. Я разрешил взлет. В кабине инструктора сидел Пучик, и он, конечно, всё контролировал. Они слетали, сели. Мартьянов подбежал к самолету, вспрыгнул на правое крыло самолета, а Пучик вылез из кабины на левое крыло. Нагнулись и что-то стали говорить Гагарину. Пучик возвращается на радиостанцию, берет у меня микрофон. Улыбнулся и говорит: „Ну, Сергей Иванович, выпускаем Гагарина в первый самостоятельный полет“. Самолет стал выруливать на старт, а за правым крылом идет и держится Мартьянов. Когда Гагарин запросил по радио и поднял руку, запрашивая разрешение на взлет, Мартьянов продублировал рукой. Пучик разрешил взлет, и Гагарин дал полный газ и полетел в первый самостоятельный полет. Я выпускал „Стартовку“ и думаю, что неплохо бы сделать фотографию: „Курсант вылетел первый раз самостоятельно“. У меня был фотоаппарат. Я спросил у Пучика: „Разрешите, я сфотографирую?“ Он говорит: „Давай“. И я от своей радиостанции побежал к посадочному знаку „Т“. Я добежал и стал ждать, когда самолет с№ 6 стал заходить на посадку, и сфотографировал посадку Гагарина. ‹…›

Я еще хочу добавить, что когда учился Гагарин, то начальник аэроклуба дал мне задание написать на самолетах бортовые номера, была выпущена специальная инструкция Центрального аэроклуба СССР, где был указан размер цифр и другие положения. И я сам на жаре писал эти номера. Номера были с 1 по 10.

После того как Гагарин отучился у нас в аэроклубе, самолеты отдавали в ремонт, и потом уже появился самолет с номером 06. В Саратовском краеведческом музее, куда самолет Гагарина отдал аэроклуб, написано не „6“, как это было при учебе Гагарина, а „06“. Эта ошибка будет исправлена на „6“, я уже договорился…»

Музейную ошибку, замеченную Головачёвым, действительно исправили, но, к сожалению, в материалах о Гагарине их остается еще очень много. В дальнейшем мы выявим некоторые, но вряд ли получится заметить и исправить все. Мифы настолько срослись с образом первого космонавта, что становится очень трудно отделить «легенду» от подлинной биографии реального человека. Однако делать это необходимо, потому что мифология о нем (что советская, что постсоветская) загораживает особенности личности и эпохи, в которой ей приходилось формироваться.

Особенности личности – целеустремленность, желание познавать и учиться, способности, помогавшие вести сразу несколько сложных «проектов» и зачастую действовать вопреки предписанному. Особенности эпохи – существование мощных государственных структур, которые так или иначе поддерживали индивидуальный рост: можно сколько угодно ругать эпоху Сталина и царившие тогда порядки, но они оказались достаточно гибкими для того, чтобы тот, кто действительно хотел реализовать свои таланты, сумел добиться успеха.