— Потому что пытаешься спрятаться вместо того, чтобы решать проблему.

— Это не моя проблема, — хочу увернуться, но он хватает меня второй рукой за талию и притягивает к себе.

— Твоя, Ника, твоя. Ты моя жена, и раньше ты отлично справлялась.

— Меня это не касается, Тимур, — начинаю вырываться, и чувствую, как в меня вжимается каменный бугор. Тимур снова ехидно ухмыляется.

— Ты права, Ника. Не касается, а упирается.

— Ты пошляк, Талеров! — бормочу, а самой, как назло, становится смешно. Ну правда же, упирается…

— Я не Талеров, пора уже выучить собственную фамилию, Доминика. Как насчет совместного душа?

— У тебя и у самого неплохо получается, — стараюсь не смотреть ему в глаза.

— У меня было два с половиной года, чтобы тренироваться. Утром, вечером, иногда ночью и днем тоже.

Вскидываю на него ошарашенный взгляд.

— Что тебя удивляет? — непонимающе переспрашивает Тимур. — Я когда-то говорил, что планирую стать евнухом?

— А разве у тебя в тюрьме не было женщин? — не сдерживаю я удивления.

— У меня там был министр, — говорит Тимур, — так что я выбрал тренажеры.

— Я знаю, что вип-заключенным привозят проституток.

Он вдруг делается очень серьезным и заглядывает мне в глаза.

— Когда мы рожали Польку, я дал слово, что у меня больше не будет случайных женщин. Слово я держу, потому никаких проституток, Доминика. Только моя жена.

— Значит, ты… — мне не хватает воздуха, чтобы сказать, — ты не оставляешь мне ни единого шанса?

— А ты мне его оставила, Ника? — наклоняется он совсем близко. — Ты не дала мне возможности ни оправдаться перед тобой, ни что-то исправить. Выскочила замуж за Рубана, легла в его постель, поспешила от него забеременеть. Ты оставила мне хоть один шанс, Ника? Нет.

Он отталкивается от стены и уходит. Перед сном я принимаю душ в своей комнате, но как только выхожу, натыкаюсь взглядом на мужа. Его волосы влажные, значит, на вечернем сеансе он обошелся без моего присутствия.

Кивает на дверь, и я молча иду в его спальню. В постели Тимур притягивает меня к себе со спины. Засыпаю со сложенными на груди руками, а когда утром просыпаюсь, то обнаруживаю, что снова обнимаю его за талию, а щекой прижимаюсь к широкой груди мужа.

* * *

— Эта дорога называется «винной», — рассказывает Тимур, — она проходит мимо лучших виноградников и виноделен Эльзаса. Самый популярный туристический маршрут. По ней месяц идти можно, если заходить в каждую винодельню на дегустацию.

— Мы приехали сюда на дегустацию? — спрашиваю, разглядывая красивейшие виды из окна автомобиля. Полинка и Тим тоже глазеют по сторонам из своих детских автомобильных кресел, установленных на заднем сиденье.

— Увидишь, — коротко отвечает муж, и я больше не пристаю с распросами.

О том, что мы отправляемся в Эльзас, Тимур предупредил заранее. Во Францию мы прилетели на арендованном бизнес-джете.

— Содержать частный самолет дорого, проще брать в аренду, — объяснил мне Тимур, хотя я спрашивала о том, почему мы летим не обычным рейсовым самолетом.

Дети перелет переносят легко. С нами летит охрана Тимура, в аэропорту мы пересаживаемся в две машины. Тимур за рулем, у него странное настроение — как будто приподнятое, но в то же время за довольной ухмылкой чувствуется скрытое напряжение.

Я не была во Франции, мои путешествия так и остались мечтой, и теперь я жадно смотрю по сторонам. Меня восхищает буквально все: нарядные деревенские домики, ровные ряды виноградников, голубое небо над Эльзасом.

В небольшом городке останавливаемся на обед, а потом я упрашиваю Тимура немного прогуляться. Полинка хочет мороженого, Тимур подходит к мороженщице, они говорят по-французски. А у него неплохо получается!

Я не знаю французский язык, поэтому ничего не понимаю. Тимка стоит внизу, обнимает Тимура за ногу и дергает за штанину. Догадываюсь, что ему не видно, но Тимур увлечен разговором.

— Папа! — сердится малыш, и моя спина покрывается холодными мурашками.

— Ты чего, Тимон? — смотрит на него Тимур. Малыш тянет ручки, Тимур берет его на руки, и тетка-мороженщица умильно всплескивает ладонями.

Она что-то говорит с придыханием, Тимур удивленно смотрит на ребенка, широко улыбается и ерошит ему макушку. А у меня подкашиваются ноги.

Вкуса мороженого не чувствую, особенно когда Тимур задумчиво посматривает на Тимку и время от времени гладит его по голове.

Не решаюсь спросить, что сказала мороженщица, но и так догадываюсь. Жду, когда Тимур задаст мне вопрос, но он молчит, и когда я уже довожу себя до того, что сама готова признаться, машина тормозит у красивой усадьбы.

— Приехали, — объявляет Тимур, — выгружаемся.

С любопытством осматриваюсь. Небольшой двухэтажный каменный домик с террасой, уютный двор, а дальше еще какие-то постройки.

— Там винодельня, — ловит мой взгляд Тимур, и я вижу, что он очень взволнован.

Во двор въезжает машина, люди в рабочей одежде выгружают стремянки и устанавливают их под домом.

— Почему мы приехали именно сюда? — спрашиваю Тимура.

— Иди ко мне, Ника, — зовет он надтреснутым голосом.

— Тимур? — делаю шаг навстречу, с тревогой заглядываю ему в лицо, а он берет меня за плечи.

— Это винодельня когда-то принадлежала моему отцу. Они жили здесь… Мы жили здесь. Они с матерью были здесь счастливы, и я захотел привезти тебя в этот дом, — Тимур кусает губы, а у меня к горлу подкатывается комок. — Я не успел, хотел, чтобы вывеску повесили к нашему приезду, но ее долго делали. Посмотри, как я назвал винодельню.

Поворачивает меня лицом к дому. Рабочие снимают с вывески защитную пленку, и я вижу надпись, выполненную красивым витиеватым шрифтом: Dominique[3].

Закрываю руками лицо. Ничего не говорю — давлюсь слезами. Тимур сжимает мои плечи, но тоже ничего не говорит, утыкается лбом мне в затылок.

«Доминика». Это так неожиданно и ошеломляюще, даже трогательнее, чем его признание в любви в нашу брачную ночь.

«Как умею, так и люблю».

Если бы только от его любви не было так больно…

Не знаю, что сказать, я не знаю такого Тимура. Он столько раз менялся, что я сбилась со счета. И насколько хватит вот этого — ласкового, заботливого — вряд ли может сказать даже он сам.

Тимура зовут рабочие, и он идет руководить монтажом вывески. А я иду с детьми в дом. Надо разложить вещи и исследовать содержимое холодильника. Тимур сказал, что здесь есть кому готовить — в усадьбе живут управляющий с семьей и некоторые работники на время сезона. Но я чувствую себя спокойнее, когда готовлю сама.