– Я всю ночь глаз не сомкнула и вдруг поняла, что у меня задержка. Сама не знаю, как я могла об этом забыть. На целых два месяца. Обычно все регулярно…

– Вы еще молоды. Вы беременны.

– Я скорее умру, чем заведу ребенка в нынешних обстоятельствах.

– Что-о? Такие вещи посланы небом. Каков бы ни был Герц, он все же сын пильзенского ребе. Иметь от него ребенка не позор. В конце концов, вас поженил раввин.

– Да, но… именно сейчас, когда он уходит с другой… и что пользы в детях? Чтобы Гитлеру было кого терзать? Вдобавок это еще и предательство по отношению к моим детям, живым или мертвым… Мистер Калишер, я не преувеличиваю, мне вправду лучше бы умереть.

– Броня – простите, что называю вас по имени, – нельзя так говорить. Мир создан не нами, и мы не знаем его секретов. Ребенок есть ребенок. Возможно, он пойдет в деда, а не в отца. Герц – потомок мучеников, у него благородное происхождение. В наше время каждая еврейская душа бесценна. Всемогущий карает евреев, но Он их не оставил, Боже упаси. Они по-прежнему избранный Им народ.

– Мистер Калишер, хорошо, что вы еще можете верить во все это. Но я-то скептик.

– Почему скептик? Кто создал мир? Вот вы говорите со мной, а внутри вас растет человеческое существо. У него есть глаза, уши, мозг, нервы. Возможно ли большее чудо? Еретики называют Бога природой и думают, что таким образом ответили на все вопросы. Но что есть природа? Как она может устроить, что ребенок похож на мать и отца? Что происходит с нынешним поколением? Не прерывайте меня, я немного старше вас, даже в отцы вам гожусь. Я прекрасно знаю, сколько вы пережили, но от ребенка отрекаться нельзя. Я помогу вам, чем могу. Она ушла, и мне нужен человек присматривать за домом. То есть следить за кашрутом. Вам известно, как надо вести кошерный дом?

– Да, но…

– Мясо до́лжно вымачивать и солить. В моем доме мясное и молочное не готовятся на одной плите. Для кипячения молока у меня есть электрическая плитка. Кроме того, я найму служанку. Оставайтесь со мной, живите у меня. Шулхан-Арух[36] опубликован на английском, и вы можете изучить по нему все законы. Я и сам сделался отступником, вот почему меня постигли все эти кары, но отныне я намерен быть евреем в полном смысле слова. Все наши несчастья оттого, что мы отринули Бога.

– Мистер Калишер, вы говорите очень мудро и искренне, и я высоко ценю сказанное вами, однако я не могу измениться в одночасье. Так меня воспитали… Может, и не стоит говорить об этом, однако вы для меня – единственный близкий человек во всем Нью-Йорке. Мне очень нужны деньги, долларов триста или пятьсот. Когда-то у меня было немного драгоценностей, но Герц все продал.

– Зачем вам деньги? Чтобы уничтожить ребенка?

– Я больше не могу позволить себе впутаться в такую историю.

– Я не жадный, но на убийство человеческого существа денег не дам. Вы будто просите у меня топор, чтоб отрубить кому-то голову.

– Да, понимаю.

– Не сердитесь. Я многое готов для вас сделать. Я знаю вас и, хотя вы женщина современная, вижу в вас истинную дочь Израиля. Иные люди рождаются с чистой душой и…

– Можно ли так говорить? Я бросила мужа и двоих детей ради собственных удовольствий. Что может быть хуже?

– Он вас соблазнил. Герц обладает необычными силами. Как это говорят? Гипнотизмом. Он мог бы стать великим человеком, вождем среди евреев, но вложил все свои силы в грех. Без сомнения, сулил вам луну и звезды. Я знаком с ним уже сорок лет, даже больше, и знаю его силы. Он соблазнял и графинь. Разве вы могли устоять? Мой вам совет: вернитесь к Богу. Я прослежу, чтобы Герц с вами развелся. Зайти так далеко, заставить другого без нужды страдать – столь низко он еще не падал. На древнееврейском такого человека называют мумар л’теавон, отступник из страсти, не из стремления восстать против Бога. В глубине души он верующий, но кровь стирает все убеждения. Адский огонь бушует внутри его. Броня, одно вам скажу: если вы хотите идти праведной стезей, все мои двери для вас открыты. Я буду вам отцом, братом.

– Спасибо вам, спасибо. Господи, мне бы очень хотелось разделять ваши идеи, но у меня свои взгляды. Я тоже верую в Бога. Но откуда мне знать, чего Он хочет. С тех пор как Гитлер ополчился на мир, я совершенно сбита с толку. Как добрый Бог мог попустить такие страдания? Мне самой уже не хочется жить. И это чистая правда.

– Что вы такое говорите, Броня? Вы еще молоды. Ваши дети живы и с Божией помощью переживут всех Гитлеров, и Сталиных, и прочих злодеев. Им нужна мать.

– Какая же я мать? Если они живы, то ненавидят меня больше, чем нацистов.

– Не говорите так. У детей есть душа, и сколь бы малы и наивны они ни были, они понимают такие вещи, как любовь и страсть. Нынешние дети узнают об этом еще в колыбели. Броня, я не хочу держать вас у телефона, но повторю: все мои двери для вас открыты. Вы будете мне как сестра, как дочь. Я вам сочувствую. Ваше горе – мое горе.

– Что ж, спасибо вам, спасибо.

– Одно ваше слово – и…

– Благодарю вас. Вы добрый человек. Кто-то пришел, до свидания.

– До свидания, надеюсь, вы дадите о себе знать.

Последние слова Моррис Калишер прямо выкрикнул. Положил трубку и хлопнул в ладоши.

– Ох, они уничтожают мир.

2

После телефонного разговора с Броней Моррис Калишер принялся ходить по комнатам, внимательно их оглядывая, будто подозревал, что там кто-то прячется. Вчера, несмотря на ужасные ссоры с Минной, квартира еще дышала жизнью. Сегодня, хотя в окна долетал шум Бродвея, здесь царила тишина, словно из дома только что вынесли умершего.

«Что дальше? Что сделать в первую очередь? – подумал Моррис. – Да, помолиться. А после молитвы что?» Он знал, в холодильнике есть молоко, масло, сыр, яйца, может быть, даже копченый лосось и кошерная салями. Однако он не мог сидеть в столовой один, за столом, где изо дня в день трапезничал с Минной. Поблизости был молочный ресторан, но вдруг кто-нибудь увидит его за завтраком. Стыдно ведь, сразу станет ясно, что от него ушла жена.

Молиться в одиночестве тоже было неинтересно. Пойти