как у изогнутого клинка удар сильнее с коня. Но режет эта хрень, без сомнения, глубже, чем прямой меч. Так что мне в таком случае однозначно придет капец. Не обязательно сразу убивать человека. Сделай ему несколько глубоких порезов и тот истечет кровью и ослабнет. Останется лишь добить. В бою нет красивых жестов — несколько ударов, и ты или жив, или мертв. Никто не скачет полчаса, как конь педальный ради красивых кадров для режиссера.

Сегодня супротивник молчалив. Лишь поигрывает мышцой, мне до таких далеко.

— Может, что-нибудь скажешь для разнообразия?

Я примеряюсь к незнакомому оружию, прикидывая, как им лучше пользоваться. Любая разновидность глефы — это в первую очередь оружие ударное, режущее, колоть им затруднительно. Так что и тактика иная, чем у копья. Хотя и рогатина режет только в путь. Пока стою в седьмой оборонительной позиции. Повторение — мать учения. Мы все эти позиции тщательно воспроизводили на тренировках, чтобы в физическую память вбилось.

Мой визави, наконец, очнулся и выступил вперед. Глаза горят, эмоционален, как все южные люди. И я даже нисколечко не удивился, осознав, что понимаю его язык. А ведь изъяснялся товарищ на арамейском. Том самом языке, на котором говорил Иисус. Вот так вот. Не знаешь, где найдешь.

— Ты, — воин Востока указал в мою сторону лезвием, — ответишь за все, бастард! Бэ-гин дэ-ит дина уэ-эт дина.

Последнее предложение я понял, как аналог римского — Закон суров, но это закон.

— Я тебе ничего плохого не сделал.

— Ты взял под защиту ту, которая тебе не принадлежит.

Вот пазл и сложился. Кому это, интересно, её семейка понадобилась? Этот поцик случаем не из Изнанки? И не связано ли это с тем обстоятельством, что Дара где-то столько дней пропадала. Да нет, скорее обычный наемник.

— Как скажешь.

И так было понятно, что не договоримся. Дорогу я этим парням перешел. Кто они, можно узнать позже. Сейчас же главная моя задача — ушатать противника и самому при этом не сдохнуть. Никакого тремора или волнения. Спокоен как удав, все наносное убрано в самые потайные места души. Все-таки я воин, только не из мира, где родился и вырос.

Натора, страж бросился на меня стремительно. Но в занятой мною позиции ему достать мою тушку непросто. Одним взмахом я отбил его выпад и показал, что биться умею. Натора тут же изменил тактику, стараясь обойти меня по часовой стрелке. Это стандартно даже для века огнестрельного вооружения. Обычная физика. Нам удобней, держа оружие справа, бить влево. Я иду ва-банк и перекатываюсь в правую стойку, как будто приглашая бойца для атаки. Решить исход боя надо быстро, иначе неизвестно, чьим поражением он закончится.

Эта позиция, где я будто бы расслаблен и держу глефу почти на груди, на самом деле обманка. И мой противник на нее купился. Тут самое главное — поставить руки правильно. Правая полусогнута, как готовый рычаг, левая держит древко ближе к половине. Поэтому мощнейший удар клинка я парировал и принял на дерево, просто резко разогнув локти. Тут же сделал шаг левой ногой, кардинально поменяв позицию на атакующую, и нанес сокрушительный удар лезвием глефы по шее противника. Как раз там в яремная артерия проходит. Хитрость данного удара в том, что одновременно делается шаг вперед и вращается туловище, что способствует ударной мощи.

Натора даже не пискнул, рухнул, как подкошенный, обильно изливая кровь на плиты из ракушечника. Она тут же впитывается камнем. Меня пробивает знакомая дрожь.

Я отступаю назад. Пачкать в крови не хочется. Не в том я месте и положении. В этот раз скрутило моментально. Вокруг меня резко закружился золотисто-черный вихрь, в этот раз даже приподняв немного от пола. Послышались чьи-то глубокие вздохи и бормотания, стало жутковато. Но момент «передачи» продолжался недолго. Видимо, со стражников взять особо нечего. Они лишь слуги и не самые умные. Мощью и страхом берут.

Лишь странное словечко «Тайона» крепок врезалось в память. Приземлился на колено в стойку, схожая с той, с которой стартуют бегуны. То есть лишнее напоминание о том, что пора валить отсюда. Делаю два шага назад и застываю перед тяжелой дверью в кабинку туалета. Фу! Сейчас можно выдохнуть и сделать то, за чем, собственно, сюда пришел. Не к обеду будет сказано, но выходящая из меня жидкость была зело желтой и горячющей, чуть не обожгло. Это так на меня действуют те силы, что вошли после схватки? В прошлый раз подобного не случилось. Так и супротивники там стояли иные.

А этот Натора и на человека не очень похож. Как будто некий иблис с древнего Востока. Там история здорово на чертовщине замешана, потому неимоверно жестокая. Как в Плодородном полумесяце появились зачатки государств, так там несколько тысячелетий не прекращалась резня. Да и сейчас не останавливается. Проклятое местечко! Как же его сюда занесло? Вспоминаю историю града Петрова. Раньше в таких доходных домах туалет ставили у лестниц. Прямого падения. Это скорее всего более поздняя пристройка. И что тут находилась ранее неизвестно. Мне еще сложно разобраться в хитросплетении именно этого мироздания. Сбивает с толку чрезвычайная похожесть на мою проведенную здесь юность. Внезапно перехватывает дыхание. А не мог я своими воспоминаниями повлиять на этот «Карман»?

Дара выжидающе молчала, когда я сел на место, затем внимательно на меня глянула и вздрогнула. Что-то эта девочка во мне чует. Так-так, пожалуй, надо ковать железо пока горячо.

— Кто такие стражники. Наторы? Это из-за них ты так долго отсутствовала?

— Откуда…

Чашка вылетела из рук девушки и разбилась вдребезги. Я и сам вздрогнул.

— Неважно, милая. Его больше нет. Да, я его только что убил. Именно я один из немногих людей, что вас с бабулей, или кто там у тебя, защитит в этом призрачном городе.

— Но этого не может быть!

— Кто такой Тайона?

Таких больших глаз я у нее еще не наблюдал. В этих синих озерах можно утонуть! Я что, влюбляюсь?

— Ты Тайона?

Я пожал плечами: