Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Погоди. Отвали! Не ты. Мне надо слезть с этой хреновины.
– Ты говорила, что не пьешь.
– «Ред булл». Разбавляю имбирной шипучкой.
– Говори. Быстро.
– Не смотри ютуб.
– Что там на ютубе?
– Чемпионат мира по бейсджампингу с «Бурдж-Халифа».
– Это отель? Похожий на яхту из «Тысячи и одной ночи»? Что случилось?
– Ты про «Бурдж-аль-Араб». «Бурдж-Халифа» – самое высокое здание в мире…
– Черт…
– Прыжок на ютубе – не он. Это было раньше. Здесь говорят, чувак открылся с большим запасом высоты. Твой хахаль придумал, как забраться еще выше. Верхние окна еще не застеклили. Там стоял кран…
– Господи…
– Ну и охрану усилили, разумеется, после чувака с ютуба, но твой хахаль, он же везде пролезет…
– Ну скажи же!
– Он пробирался наверх, уж не знаю, как ему это удалось, и тут его засекла охрана. Он был уже там, где окна не застеклили, и прыгнул оттуда. Вообще, это с меньшей высоты, чем ютубовский чувак…
– Хайди!
– В бэтменовском костюме. Тянул до минимальной высоты. Наверно, его выбесило, что прыгнул ниже рекордной точки. Хотел добрать очки за счет класса.
У Холлис текли слезы.
– Пришлось приземлиться на шоссе. Четыре утра, и тут дряхлый «лотус-элан»…
Холлис зарыдала. Она сидела на кровати, хотя не помнила, как это произошло.
– Он жив! Жив, слышишь? Ребята говорят, у него супер-пупер-связи, потому что его на «скорой» отвезли к медицинскому самолету и доставили в Сингапур, в какую-то невпупенную травматологическую клинику. Где лучшие в мире врачи и все такое.
– Он жив? Жив?
– Да, блин. Я же сказала уже. С ногой чего-то хреновое. Я знаю, что он был в Сингапуре, шесть недель, а дальше кто что говорит. Одни – что оттуда он полетел в Штаты, где делают какую-то херню, которую не делают в Сингапуре. Военные врачи. Ты говорила, он не военный.
– Связи. Старик…
– Суть в том, что самолет был с гербом ихнего шейха или кого там.
– Где он?
– Ребята в моем спортзале – бывшие военные. Может, бывшие. В общем, они темнят. Сколько бы они ни пили, на каком-то месте просто умолкают. Прикусывают язык. Они знают, кто он, но только по джампингу. Все по нему фанатеют. Еще потому, что он англичанин. Типа свой. Про тайную фигню, о которой ты говорила, они вроде не в курсе. Хотя фиг их знает. Они все на свой манер крезанутые.
Холлис машинально вытирала лицо перепачканным в косметике полотенцем.
– Он жив. Повтори, что он жив.
– Они считают, он попал в какую-то больничку в Штатах, где чинят ребят из подразделения «Дельта» и все такое. По-ихнему, это жутко круто. Потом они заказывают еще по кружке, начинают говорить о футболе, и я засыпаю.
– И это все, что ты сумела выяснить?
– Всё?! Ты бы знала, как я это из них вытягивала! Разве что не дала им всем подряд, хотя удержаться было трудно. Ты же мне сама сказала не трогать мирных жителей.
– Извини, Хайди.
– Да ладно. Они слегка обалдели, что их держат за мирных жителей. Приятно. У тебя есть способ с ним связаться?
– Возможно.
– Теперь у тебя есть предлог. Слушай, я пошла. Ребята хотят, чтобы я покидала дартс. Они ставки делают. Береги себя. Завтра возвращаешься? Давай пообедаем.
– Ты точно уверена, что он жив?
– Думаю, если что, ребята бы знали. Он для них типа как футболист. Они бы знали. Ты где?
– В гостинице.
– Ложись спать. До завтра.
– Пока, Хайди.
Золотые обойные загогулины по-прежнему расплывались от слез.
Милгрим проснулся оттого, что на улице грохотала какая-то большая машина, лязгала цепями. А может, это ему приснилось. Он спал с открытыми окнами.
Он сел и глянул на черный экран ноутбука, на мягком сиденье под окном. Аккумулятор был сильно разряжен, а Холлис не дала Милгриму зарядник. Он решил, что, вероятно, еще сможет проверить вчерашние сообщения от Уинни. Еще он думал отослать Памеле фотографию Фоли, даже купил кардридер, но после вчерашнего разговора с Бигендом сомневался в надежности электронной почты «Синего муравья». Вроде бы ею тоже занимался Слейт. Во что это все в конце концов выльется, для Бигенда?
Без «нео» и при выключенном ноутбуке нельзя было узнать время. Наверное, телевизор на потолочном кронштейне ему бы сказал, но Милгрим предпочел пойти в душ. Будь уже время ехать, Холлис бы позвонила.
Душ был по типу телефонной трубки, в концептуальной кабинке. Милгрим одной рукой чистил зубы, другой водил душем по телу, электрическая зубная щетка громко жужжала в тесном пространстве. Вытираясь, он думал, как интересно Бигенд смотрит на происходящее в «Синем муравье»: словно на ожидаемое событие, вроде лесных пожаров на канале «Нейчур», следствие в целом полезного избытка ума и честолюбия.
Милгрим надел новые трусы и носки из «Галери Лафайет», а также ненадеванную, но мятую рубашку из «Хакетта». Вспомнил русских в лифте. Фоли. Поморщился. Переложил карту памяти со снимком Фоли в левый носок.
Потом обошел кровать и постоял у окна, глядя на парижан внизу. Мужчина с пышной седой гривой, в длинном черном пальто. Высокая девушка в очень красивых сапожках. Поискал взглядом Фиону, почти ожидая увидеть ее на мотоцикле, несущую дозор. Поднял взгляд к небу, но пингвина тоже не обнаружил.
Напротив открылось крохотное мансардное окно, в него высунулась коротко стриженная молодая брюнетка с зажатой в зубах сигаретой. Милгрим кивнул. Удовлетворение зависимостей. Сел на мягкую банкетку под окном и проверил твиттер. От Уинни ничего. Пять минут восьмого. Он и не думал, что еще так рано.
Осталось упаковать сумку. Ноутбук Милгрим убрал в последнюю очередь. Сейчас придется отдать его Холлис, и что делать потом? Как связываться с Уинни? Факт ее существования придавал мыслям о внутреннем лесном пожаре в «Синем муравье» некоторый оттенок неловкости. Без нее все было бы просто занятно, раз Бигенд не особо беспокоится. Впрочем, Милгрим ни разу не видел Бигенда взволнованным. Ситуации, которые других бы встревожили, в Бигенде разжигали любопытство, и Милгрим знал, что это заразно. Он представил, как объясняет это Уинни, и ему сделалось не по себе.
Он последний раз обошел номер в поисках забытых вещей, нашел под кроватью носок. Убрал в сумку, закинул лямку на плечо и вышел из номера, не заперев дверь. Горничные уже убирались, но Милгрим их не видел, только тележки с полотенцами и порционными флакончиками шампуня. За бурыми стропилами, такими древними, что в Америке они бы точно были поддельными, уходила вниз винтовая лестница.