Поезд въехал в туннель.

Красный модемчик выдал на экран окошко с сообщением, что связи нет.

Никто не сможет до него достучаться. По крайней мере, электронно.

Щека Холлис примялась от подголовника, но складки на лбу разгладились. Хаундсовская куртка упала на пол. Милгрим нагнулся, поднял ее. Она оказалась неожиданно тяжелая, плотнее, чем он ждал. Весомее. Он застегнул ее, сложил аккуратно, как складывают рубашки в магазине. Теперь она лежала у него на коленях – одна из загадок Бигенда. Тайна.

На прямоугольном ярлыке из толстой коричневой кожи было выжжено какое-то четвероногое животное. С неправильной головой.

Милгрим закрыл глаза. Прилег головой на подголовник. Он несся в туннеле под Ла-Маншем. Удивительно, что французы и англичане называют его по-разному. И почему в Европе столько колоссальных проектов? Милгрим рос в убеждении, что Америка – страна грандиозных свершений, но так ли это сейчас? Вряд ли. И откуда на такое берутся деньги? Из налогов?

Надо будет спросить Бигенда.

>>>

– Вы не знаете, куда едете? – спросила Холлис из такси, когда он подавал ей чемодан.

– Нет, – ответил Милгрим. – Мне велели ждать здесь.

– У вас есть мой телефон. И спасибо. Я рада, что вы были со мной.

– Спасибо. И за ноутбук. Я все еще…

– Он ваш. Берегите себя. – Она улыбнулась и захлопнула дверцу.

Такси отъехало, на его место подкатило другое. Милгрим посторонился, жестом приглашая к машине стоящую за ним пару.

– У меня тут встреча назначена, – сказал он, ни к кому не обращаясь, и огляделся.

Тут Фиона засигналила, прямо из-за черного бампера такси, затрясла головой в желтом шлеме, торопя Милгрима сесть на большой, грязный, серый мотоцикл.

Как только он подошел, она забрала у него сумку и стала приматывать к баку эластичным шнуром, а ему сунула в руки черный шлем. Щиток ее шлема был поднят.

– Надень. Мне, вообще-то, нельзя сюда подъезжать. Садись сзади и держись. – Она опустила щиток.

Милгрим кое-как надел шлем. От подкладки чем-то пахло. Лаком для волос? Прозрачный щиток был в царапинах и захватан жирными пальцами. Милгрим не знал, как застегнуть штуку под подбородком. Прокладка внутри неприятно давила на голову.

– Обхвати меня руками, наклонись вперед, держись крепко!

Милгрим сделал, что говорят.

Фиона снова посигналила, и они понеслись вперед. Милгрим не знал, куда девать ноги. Он заерзал, пытаясь глянуть вниз. Фиона что-то крикнула, но слов он не разобрал. Нашел заляпанные грязью подставки. Шлем болтался на голове. Через его маленький захватанный щиток Милгрим на миг увидел деловито шагающего голубя.

Тело Фионы под слоями баллистического нейлона и защитных пластин казалось совсем детским, напружиненным. Милгрим машинально сцепил пальцы и приник к ее спине. Мимо его колен с обеих сторон проносились выступающие детали машин, некоторые – хромированные.

Он не знал, на какой они улице и в каком направлении едут. От запаха лака для волос болела голова. Когда Фиона останавливалась на светофорах, он не убирал ноги с подставок, боясь, что не сумеет их снова отыскать.

Пентонвиль-роуд, на указателе, хотя не понятно, на ней они уже или подъезжают. Обычный утренний поток машин, только Милгрим впервые видел его с мотоцикла. Незастегнутая куртка громко хлопала на ветру, и он порадовался, что паспорт надежно убран в фарадеев чехол. Остаток денег был в правом нагрудном кармане, карточка со снимками Фоли – в правом носке.

Еще указатели, едва различимые сквозь мутный щиток: Кингз-Кросс-роуд, Фаррингдон-роуд. От паров лака для волос чесались глаза, но потереть их Милгрим не мог и только моргал.

Вот и мост, низкие перила, белая и красная краска. Блекфрайерс, вспомнил Милгрим. Да, вот и строгие чугунные колонны на месте старого моста, красная краска немного выцвела от времени. Они тут как-то проезжали со Слейтом на встречу с Бигендом в старинном ресторане, где подавали плотные жирные завтраки. Он тогда еще спросил Слейта про колонны. Слейту было неинтересно, зато Бигенд рассказал про железнодорожный мост, который стоял здесь раньше. Бигенд всегда говорил про Лондон так, будто описывает сложную антикварную игрушку, которую купил на аукционе.

За мостом Фиона повернула и принялась умело петлять маленькими улочками. Потом она сбросила скорость, и они проехали через бетонный, заляпанный маслом двор, полный больших уродливых мотоциклов с заклеенными изолентой обтекателями. Фиона спустила ноги на бетон и, переступая, провела мотоцикл мимо человека в оранжевом комбинезоне и бейсболке козырьком назад, с гайковертом в руках. Через широкий вход в помещение, где повсюду лежали инструменты, разобранные двигатели, пустые бумажные стаканчики, мятые пакеты из фастфуда.

Она заглушила мотор, опустила подножку и хлопнула Милгрима по рукам. Он быстро их отдернул. Внезапная тишина сбивала с толку. Он кое-как встал на негнущиеся ноги и снял шлем.

– Где мы? – Он поднял глаза к высокому закопченному потолку, обвешанному разбитыми фиберглассовыми обтекателями.

Фиона перекинула ногу через сиденье. Ботинки у нее были высокие, со множеством застежек.

– В Сатеке, – ответила она, снимая поцарапанный желтый шлем.

– Где?

– В Саутуарке. Са-тек. За рекой.

Она положила желтый шлем на тележку с инструментами и принялась разматывать эластичный шнур, которым закрепила сумку Милгрима.

– Что это за место?

– Мастерская. Быстрый ремонт с помощью молотка и какой-то матери. Без предварительной записи. Для курьеров.

Милгрим понюхал подкладку своего шлема и положил его на сиденье, с которого встал. Фиона протянула ему сумку.

Захрустели и затрещали липучки, вжикнула «молния» на ее куртке.

– Ты раньше не ездил на байке?

– На мотороллере. Один раз.

– Ты не понимаешь про центр тяжести. Тебе нужны уроки пассажирской езды.

– Виноват, – ответил Милгрим, искренне чувствуя себя виноватым.

– Пустяки.

Волосы у нее были русые. В Париже, в полутьме, он этого не разглядел. После шлема они топорщились на затылке, и Милгриму хотелось их пригладить.

В проеме входа показался мужчина в оранжевом комбинезоне.

– Сам на мостике, – объявил он.

Его акцент походил на ирландский, а вот лицо было скорее восточное: смуглое и грубое. Он вынул из-за уха сигарету и прикурил от маленькой прозрачной зажигалки. Убрал зажигалку в карман и рассеянно вытер руки о замасленный оранжевый комбинезон.

– Можете в комнате подождать, там хоть почище немного.

Два передних зуба у него были с золотой окантовкой и торчали вперед, как навес над крыльцом.