Той первой ночью никто не уловил незначительную перемену в воздухе, когда Деймон шел своей дорогой в покои той ведьмы.

Только рано утром, когда горничная вошла в его комнату и обнаружила, что окна и зеркала покрыты тонким слоем льда, а также увидела, что осталось на постели, Доротея осознала, что во время наказания сломала что-то в душе Деймона, сорвала с нее слой человечности.

Геката, самопровозглашенная Верховная Жрица Ада, сразу же узнала бы выражение, появившееся в глазах Деймона; если бы она хоть раз увидела его, то поняла бы, что кровь не вода и сын унаследовал многое от отца. Доротее же потребовалось куда больше времени. Когда до нее наконец дошло, что наследие, полученное Деймоном, оказалось значительно темнее и опаснее, чем она могла себе вообразить, Верховная Жрица Хейлля отдала его первой попавшейся Королеве, управлявшей одной из южных Провинций.

Доротея ни слова не сказала об убийстве. Среди людей Крови оно не было запрещено законом. Она мало говорила о том, что случилось с Деймоном после того, как ему пришлось впервые опуститься на колени, служа ведьмам. Доротея лишь предупреждала, что он мог становиться слишком вспыльчивым, если призывать его слишком часто.

К концу той же недели Деймон исчез.

Вскоре после этого Картан узнал, что присутствие кузена спасало его. Неутолимые аппетиты Доротеи, любившей, чтобы в спальне постоянно появлялись новые лица, могли соперничать с похотливостью Ланзо. Единственная разница заключалась в том, что им были нужны рабы разного пола. Поэтому она содержала целый выводок юных Предводителей при дворе, чтобы они обслуживали ее и ковен. До того дня Картан был всего лишь хорошеньким, избалованным сыночком Доротеи.

Однажды вечером мать призвала его в свои апартаменты. Он направился к ее покоям, чувствуя немалое беспокойство и мысленно отмечая, какие из его сегодняшних поступков и дел могли вызвать неудовольствие Верховной Жрицы. Однако Доротея была с ним нежна, добра и ласкова. Эти ласки, которые всегда вызывали у Картана чувство неловкости, теперь окончательно его напугали. Склонившись к нему, Доротея сообщила, что Ланзо всегда был верен и предан ей и что она ожидает такой же преданности от своего сына. Картан был слишком занят своими мыслями — он пытался сообразить, каким образом любвеобильность отца, каждую ночь пронзавшего своим копьем новую служанку, может считаться верностью, — чтобы понять намерения матери. Только почувствовав, как язык Доротеи скользит между его губами, мальчик осознал истину. Он оттолкнул мать, спрыгнул с дивана и ползком вернулся к двери, не решаясь отвести взгляда от Верховной Жрицы.

Она была в ярости, встретив отказ. Так Картан заработал первую порку в своей жизни.

Рубцы еще не зажили, когда она призвала его опять. На сей раз Картан сидел неподвижно, позволяя матери гладить свои руки и бедра и объяснять ему, что Кольцо помогло бы сделать его куда более сговорчивым. Но она не считала, что это необходимая мера. Он ведь был согласен?

Картан был более чем согласен, считая такое наказание совершенно излишним. Он покорился. Сделал то, что было велено.

Позже той же ночью, лежа в постели, Картан думал о Деймоне, о том, как ночь за ночью, год за годом его двоюродный брат делал то, к чему сегодня принудили его самого. Он гадал, сколько лет было кузену, когда Доротея впервые уложила его в свою постель.

Но этим пытка не закончилась. Так продолжалось много лет, пока Доротея не отослала сына в частную школу. Картан с такой жестокостью насаживал служанок на свое копье, что Ланзо и его приятели начали жаловаться — девочек нельзя было использовать несколько дней.

Частная школа, в которую отправился молодой человек, была одной из лучших — там обучались юноши из лучших хейллианских семейств. Здесь любовь Картана к жестокости облачилась в светский глянец. Он находил дома Красной Луны отвратительными и мог удовлетвориться с опытной женщиной только в том случае, если причинил ей боль. После того как его выставили из нескольких домов, лишив права посещения, он открыл для себя, что взять верх над юными девочками, запугать их и заставить делать то, что ему нравится, гораздо легче.

Он начал разделять удовольствие, которое Доротея получала от ощущения своей власти над другими.

Однако даже самая юная шлюха, оставшаяся ведьмой после Первой ночи, находилась под защитой согласно правилам дома. Он не обладал, в отличие от своей матери, абсолютной властью над той, кого укладывал в постель.

Поэтому Картан начал искать удовольствий в других местах и нашел, совершенно случайно, именно то, о чем мечтал.

Картан с друзьями отправились на один из постоялых дворов, чтобы выпить, поиграть, излить семя. Они все происходили из лучших семейств, которым простой владелец гостиницы не осмелился бы перечить. Остальные решили повеселиться с молодыми женщинами, подававшими эль и блюда к ужину, и уединились с ними в небольшой частной столовой — такие были на каждом приличном постоялом дворе для важных гостей. Но Картана заинтриговала юная дочь хозяина. Она только-только начала расцветать, превращаясь в женщину, обладала лишь намеком на будущие пышные изгибы. Когда он потащил девчонку к двери, ведущей в отдельную комнату, хозяин последовал за ним, что-то гневно крича. Картан поднял руку и послал волну силы через кольцо с Камнем. Удар был так силен, что мужчина потерял сознание. Тогда Картан втащил девочку в комнату и запер дверь.

Ее дрожь и неподдельный, парализующий страх оказались восхитительными. Девчонка еще не обладала резким мускусным ароматом женщины, от нее не исходила аура силы, как от всех ведьм, сохранивших свои способности. Картан наслаждался ее болью, тонул в ней и был поражен опьяняющим удовольствием, которое волной нахлынуло на него, когда он заставил свою жертву опуститься глубже внутренней сети и тем самым сломал ее.

Наконец выйдя из этой комнаты, впервые за много лет чувствуя, что сам управляет своей жизнью, Картан бросил на стол несколько золотых марок, собрал друзей и исчез.

Это было начало.

Доротея никогда не высказывала неудовольствия его образом жизни, если сын удовлетворял ее в постели, возвращаясь ко двору, и не портил ведьм, которых она успела отобрать себе в прислужницы. Две сотни лет Картан наслаждался жизнью, играя с юными девочками Крови, не принадлежащими к благородным семьям. Иногда он оставлял девчонку у себя и мучил ее несколько недель или даже месяцев, вскармливая ее страх, играя и терзая ее, становясь все более извращенным в своих желаниях, прежде чем наконец оплодотворить ее. Очень часто даже сломленная ведьма оказывалась способной на спонтанное прерывание беременности и предпочитала решиться на этот шаг, нежели выносить ребенка от человека, которого ненавидела. Даже несмотря на то, что после этого оставалась бесплодной. Иногда, если девица сохраняла рассудок и по-прежнему могла позабавить его, он находил Целительницу, обезумевшую от голода или трудностей, и заставлял ее приготовить очищающее зелье. По большей части, Картан просто выбрасывал свои игрушки на улицу, позволяя им вернуться в свои семьи, дом Красной Луны или на помойку. Ему было все равно.