– Эй, эй! – на пороге снова показался Кондратьев. – Я все понимаю, художник первым ворвался в дом и кинулся на противника, но, ведь, и я в деле участвовал… Если не поцелуй, то уж внимание и уважение заслужил, определенно. А, может, все же, тоже поцелуй?!

– И не мечтай! – отстранился от меня Самойлов, но кольца рук с плеч не убрал. – Она моя! И так было еще до этой истории. Правда, милая? Скажи это нам сейчас. Чтобы уже к данной теме не возвращаться.

– Что скажешь, Галка? – Кондратьев тоже принялся ждать ответа.

Я же решила вернуть их к действительности, а не заниматься всякой чепухой.

– Так понимаю, сейчас приедет оперативная бригада?! Или как там она называется? Может, подумаем, что надо сделать перед их прибытием, друзья?!

– Что же, дело и, правда, у нас здесь важное, – поддержал меня Вовка. – Подумаем об обстановке на месте взятия бандита. Эй, ты! Поднялся на ноги и встал сюда! Шевелись. Нет. Лучше туда.

– Ты, офицер, думай пока, а я свои деньги приберу. Нам они с Птичкой еще понадобятся. Галина, подержи сумку. Да, так. Спасибо. Пошли в машину. Тебе там удобнее будет, да и сумку припрятать надо, чтобы на ненужные мысли никого не наводила.

– Да, ты прав. Надо обмозговать, что станем сейчас говорить, – наступал нам на пятки Кондратьев, пока мы топали к Мерседесу Самойлова.

– Эй! Вы там ничего не забыли, – догнал нас голос Сурикова. – Меня, например.

Мы трое дружно оглянулись и увидели Николая, стоящим на пороге дома, в то время как нам уже почти удалось спуститься с крыльца. Причем, мне лично сразу в глаза бросилось то, что руки у него были свободны и в правой держал ту самую битую бутылку, с которой на меня нападала Танька недавно.

– Что за дела?! – развернулся в его сторону Кондратьев.

Только он ничего не успел. Пока разворачивался, пока задавал вопрос… А Суриков в одно мгновение выбросил левую руку вперед, ухватил меня сзади за майку, и я и вскрикнуть не успела, как оказалась к нему притянутой, прижатой плотно к груди, а возле моего горла холодом стекла и острым краем обозначилась та самая злополучная бутылка. Или все же успела? В принципе, это уже было не важно, положение мое снова стало бедственным.

– Допрыгались? Мать вашу… – заржал над моей головой этот гад и еще поддернул меня вверх для убедительной демонстрации, что я полностью была в его руках. – А, баба-то ваша снова у меня!

Дальше всех от меня был Самойлов. Он первым шел к машине с объемной сумкой в одной руке и с ключами и брелоком сигнализации в другой. К тому моменту тоже развернулся и встал, как вкопанный. Кондратьев же было дернулся мне на помощь, но вовремя сообразил, что не успеет, и решил тоже пока замереть.

– Что ты хочешь? – постарался Вовка выровнять голос, но волнение его, все же, было явным.

– Деньги, конечно! – снова хохотнул бандит. – И бабу!

– Это вряд ли! – зло отпечатал каждое слово Самойлов, и получилось, хоть и коротко, но внушительно, даже меня пробрало. – Баба моя! А деньги? Деньги вот они… Бери!

При этом взял и разжал пальцы, держащие сумку, и она упала к его ногам. Получилось резковато. Может, поэтому Суриков заволновался, дернулся и обрезал мне кожу на горле. Я моментально почувствовала теплую струйку крови, стекающую за ворот футболки, и поняла, что сейчас отключусь. Это могло плохо кончиться для меня. Кто знал этого гада, нужно ли ему было мое бесчувственное тело? Поэтому в самый последний момент перед потерей сознания собрала всю свою волю в кулак и смогла справиться с ситуацией, выстояла, одним словом. Только пискнула немного.

– Полегче! С перерезанным горлом она ему не нужна, – проговорил Кондратьев, и его слова, а так же интонация, мне совсем не понравились.

– Хватит трепаться! И дергаться тоже перестали! Ты! Деньги от себя отодвинул! Стоп! Никто не наклоняется, ногой, ногой отодвинь от себя мои деньги. Хорошо. Руки подняли! Оба.

– Считай, они уже твои. Женщину мою отпустил!

– Командовать привык? Сейчас у тебя не получится. Сейчас все козыри у меня. А, что, не нравится?! Не все коту… масленица. Придется поджать хвост, засунуть себе в задницу гонор и делать так, как я скажу. Быстро! Отошли оба вправо! Дали дорогу к машине… мне и «моей» бабе! А мы с ней прокатимся… Нет, ну, и фортануло же мне сегодня! При деньгах остался, надоевшую бабу поменял на новую, а в придачу еще и тачкой крутой обзавелся. Красота, мать вашу… Отошли, сказал! Оглохли?!

Специально или нет, не знала и знать не могла, но бандит сделал мне новый порез, из которого кровь полилась сильнее. Я это почувствовала моментально, а еще и то, что ноги мои сделались почти совсем ватными.

– Не дури, Суриков, – попытался его вразумить Володька. – Я вызвал своих, они вот-вот будут здесь. Если поедешь на машине, а дорога здесь одна, точно их встретишь. Оставь девушку. Бери деньги. Мы не станем тебя пока преследовать. Ты успеешь уйти.

– Заткнись! Я уже все сказал. Меняемся местами. Вы двое вправо. Что оглохли? Вправо, я сказал! Освободили дорогу! Хорэ! Стоять теперь!

Он подтянул мое обвисшее тело повыше и почти потащил, так как ноги только чуть касались земли. Теперь мы с ним были ближе к машине и стояли в темноте. А это значило, что шансов остаться с друзьями у меня стало меньше.

– Ключи бросил! Без спешки, Художник! И бросай сверху на сумку. Чтобы я их не искал. Вдруг, случайно на горло ей нажму не в том месте! Уяснил, умник? Ну, кидай, давай. Молодец. А кричал «моя, моя»! Вот, и нет! Мне тоже ее попробовать захотелось. Еще там, в квартире. И здесь… Очень мне интересно стало, что ты в ней нашел. Особенно теперь. Особенно, когда понял, с кем дело имею, с каким богатым и ушлым фруктом. Ха, ха! Художник!.. И все было налажено, только вы двое не вовремя заявились. Но, все уладится, это дело поправимо, и оно теперь в моих руках. Ха!

Так получилось, что это был его последний смех. Машину он заводил в очень неудобной позе, потому что вынужден был еще держать и меня, прикрываясь моим телом. А как только двигатель заработал, и он отпихнул меня в сторону пассажирского сиденья, раздался просто оглушительный выстрел.

– Жива?! Слава богу! Ты совсем сдурел стрелять из такого положения и в такой темноте? – это орал в сильнейшем возбуждении Кондратьев, склонившись надо мной и тряся за плечо, чтобы могла прийти в себя от шока.

Я совсем было очухалась, но увидев в его руке пистолет, в тот момент оказавшийся недалеко от моего лица, снова немного поплыла. И тут грянули еще два выстрела. От неожиданности мы оба, я и Вовка, вздрогнули, потом на секунду замерли, а дальше нам срочно понадобилось узнать, что происходит.

– Мать твою… Ты совсем… Что себе… выдумал?!

Если до того момента Суриков, возможно, и был только ранен, пусть, тяжело, то теперь, с тремя дырками в теле, это было вряд ли. Так поняла, что Самойлов поставил точку на всех сомнениях, особенно сделав последний, контрольный выстрел, в голову. Я все это видеть не могла: и сама не стремилась, и мужчины плотно сгрудились над поверженным врагом. Но слышала достаточно, чтобы четко все представить.