было бы отправиться сюда на пассажирском пароходе, но мы решили совершить путешествие на одном из своих.

– А что за название такое странное – «Бомарзунд»? Что это означает по-русски?

– Так называлась недостроенная крепость на Балтийском море, на которую англичане напали в самом начале войны. И название это шведское – на Аландских островах живут шведы, хоть эти острова и принадлежат нам. Объединенный франко-британский флот был разбит при Бомарзунде, а французский десантный корпус почти в полном составе попал в плен. Мейбел все видела своими глазами и чуть было не погибла во время сражения – какой-то сумасшедший француз обстрелял яхту, на которой она путешествовала со своим братом.

– Здорово! И что, этот ваш «Бомарзунд» прибыл в Балтимор, чтобы загрузиться табаком.

– Именно так – у вас же остался прошлогодний табак на складах. А те корабли, что сейчас находятся в Саванне и Чарльстоне, пока что грузятся хлопком. Да, сюда они доставляют разнообразные товары, которые ранее приобретались у северян, а также оружие для ополчения. Для вас прибудет пароход с товарами и оружием недели через две-три.

– Ты мне говорил, что вы собирались начинать торговую деятельность, но я не ожидал, что это случится так быстро.

– А чего ждать-то? Ты же мне сам рассказал, что в прошлом году был очень неплохой урожай. Да и ополчение само не возникнет – его нужно не только вооружить, но и обучить. И, как я тебе и говорил, хорошо, что у вас есть ветераны, в первую очередь войны с Мексикой. Правда война та была, прямо скажем, не совсем серьезная. Во всяком случае, ее трудно сравнить с той, в которой пришлось поучаствовать мне. Но все равно, ваши ветераны с нашим оружием будут воевать лучше и, кроме того, поучатся у наших офицеров новым методам ведения войны.

– Понятно… А какие у вас планы на ближайшее время?

– Проверим деятельность нашей конторы и съездим в Вашингтон к русскому посланнику Эдуарду фон Стёклю. А затем уйдем на «Бомарзунде» обратно в Россию. Хотели бы остаться на подольше, да не можем – Мейбел нужно учиться, мне работать. Не все же гулять и праздновать…

– Да, неплохо было в Чарльстоне у твоего дедушки, Мейбел, – и наш друг повернулся ко мне.

Я в ответ улыбнулась:

– Рада, что тебе понравилось. Может, ты когда-нибудь доберешься и до Петербурга, увидишь, как мы живем. Только желательно с Лидией и детьми.

– Очень хочу, хотя вряд ли это случится так уж скоро…

Экипаж остановился, и слуги стали выгружать багаж, а мы вошли в дом, где нас ждала Лидия, прекрасная супруга нашего друга. Пару дней мы поживем у них – когда мы обсуждали наш приезд тогда, под Чарльстоном, Лидия и слышать не захотела, что мы будем ночевать в гостинице. Более того, они настояли на том, что мы возьмем их экипаж с кучером для поездки в Вашингтон.

Да, подумала я, конечно, мой новый дом – Россия, но здесь я себя тоже чувствую у себя на Родине, почти так же, как в Саванне или Чарльстоне. А в Нью-Йорке и Пенсильвании было не так, все-таки мы и они – разные. Больше всего похожи на нас в Нью-Джерси, но даже там они все-таки северяне. Как, впрочем, и мой любимый Ник…

29 июля 1855 года. Балтимор, харчевня «Африканская королева».

Агнес Катберт, служанка и дальняя родственница Мэйбел Катберт-Домбровской

– Здравствуй, Агнес, – услышала я, когда вошла в «Африканскую королеву», одну из немногих забегаловок в Балтиморе, куда пускали и свободных негров. Я посмотрела и глазам своим не поверила – там сидела моя приятельница, Джой, с которой я вместе работала у Бэнксов. Да, она была толстая и вечно потная – как это часто бывает у женщин моего цвета кожи, – но она всегда была очень мила и незлобива, и мы тогда крепко сдружились.

Я обняла ее:

– Здравствуй, милая!

– У тебя время есть?

– Да сколько угодно. Мои хозяева сейчас у каких-то друзей, и я до вечера свободна.

– Тогда закажи себе что-нибудь и садись, поболтаем!

Я подошла к окошку, заказала свинины и пива и оплатила заказ, затем присоединилась к подруге. Ее я видела впервые с того момента, когда старая хозяйка выбросила меня на улицу, но, казалось, мы и не расставались – настолько мне с ней было уютно. Сначала я рассказала про своих новых хозяев и про то, как мы вновь отпраздновали их свадьбу и в Саванне, и в Чарльстоне. И про моего деда. И про то, как мне стало хорошо.

– Мне бы так, – печально сказала Джой. – С тех пор, как тебя нет, мистера приходится ублажать мне. Да, я не девушка, даже когда-то была замужем, но с ним какая радость? Сунул-вынул и пошел… Да и пахнет от него, скажу тебе, подруга… А твой как?

– Мой масса это делает только со своей женой. Причем это у них каждый раз продолжается ох как долго – понятно, что они в другой комнате, но я-то слышу, миссис не стесняется и бывает достаточно громкой… А потом она аж светится. Завидую ей белой завистью – надеюсь, что и мне когда-нибудь улыбнется счастье. Особенно там, в России. Рассказали мне, что у них самый их великий поэт был на восьмую часть черным, и ничего.

– Мне бы в эту Россию!

– Эх, если бы я могла тебя взять с собой…

– Не получилось бы. У меня до сих пор контракт с миссис – ты же знаешь. Если она его нарушит, ничего ей не будет – вот как с тобой. А вот если я захочу от нее уйти, то можешь представить себе, чем дело кончится. Ну да ладно, девушка может помечтать, не правда ли? Слушай лучше. Мы завтра с утра едем в Вашингтон, поэтому мы сейчас здесь. И такое дело. Первого числа – может, слышала – откроется летняя сессия Палаты представителей.

– Слыхала я. Но очень странно, – кивнула я. – Они же обычно ждут до декабря.

– А в этом году почему-то решили начать ее пораньше. Масса с Гиддингсом обсуждали, что это, видите ли, важно. Чтобы спикера Палаты представителей выбрали еще до временного президента Сената.

– А зачем им это?

– Ты знаешь, меня подложили под Гиддингса.

– Он тебя тоже… не туда?

– Тоже. Но я лежала спокойно и не рыпалась, ведь что я могла поделать? Было, конечно, очень больно. Но он даже меня потом похвалил – мол, с тобой приятно, не как с той, другой. И, мол, потом будешь гордиться, что делала это с самим президентом.

– Так и сказал?!

– Так и сказал. А еще я краем уха услышала, как он обсуждал с массой, что его он назначит государственным секретарем. Странно все это, ведь этот проклятый Гиддингс ни разу не президент и даже не вице-президент.

– Очень странно, ты права, подруга.

Когда я вернулась к Нику и Мейбел, у меня это никак не выходило из головы, и, как только мы остались втроем, я им все рассказала. Мейбел, подумав, сказала:

– Если бы он был вице-президентом, тогда понятно – если президент умрет, он становится президентом. Но он же вообще никто…

Масса покачал головой:

– Вице-президент Уильям Кинг умер в апреле пятьдесят третьего, практически сразу после инаугурации. По закону от 1789 года, следующие на очереди – временный президент Сената, которого еще не избрали, и спикер Палаты представителей. И если спикером будет Гиддингс, то президентом станет он. Конечно, новые президентские выборы должны будут пройти как можно скорее, но что такое «как можно скорее»? У Гиддингса, если он таким образом станет президентом, будет как минимум несколько месяцев.

– Вот только Пирс еще жив, – возразила я.

На что Ник лишь горько усмехнулся:

– Пока еще жив. Как они от него собираются избавиться, не знаю, но мне кажется, что это произойдет достаточно быстро. То ли его кто-нибудь застрелит, то ли он упадет и сломает шею – все может быть.

– Все намного проще, – грустно усмехнулась миссис. – Мне почему-то кажется, что его отравят. А выборы можно будет отложить на неопределенный срок – нигде же в законе не сказано, что такое «как можно скорее». Вполне вероятно, что это произойдет лишь в следующем году – тем более что именно тогда и должны состояться следующие президентские выборы.

– Наверное, ты права, – кивнул Ник. – Вот только что это будет означать для Юга? И для России?

– Для России, наверное, все будет более или менее по-прежнему, – покачала головою Мейбел. – А вот для Юга, боюсь, начнутся кошмары. Причем у нас ничего не готово – ополчение только-только создано, да и то не везде, торговля не отлажена. Не знаю, что у них будут за новые законы, вряд ли они так сразу отменят рабство, но давить будут, и сильно.

– В любом случае нужно будет поскорее рассказать об этом нашему послу – это раз. И дать знать в Петербург – это два. Вот только рация на «Бомарзунде» вряд ли добьет до той стороны Атлантики. Так что нужно уходить как можно скорее. И послать кого-нибудь в Чарльстон. Впрочем… давай встретимся с послом, а потом посмотрим, что будет.

31 июля 1855 года.

Лондон, Голландский дом.

Игнаций Качковский, «Польша Молодая».

То ли гость, то ли узник

Я с тоской посмотрел сквозь решетку на белые розы, растущие в саду, и на Темзу, находившуюся чуть в отдалении. Два или три раза в неделю мне дозволялось выйти в этот самый сад и прогуляться до беседки, где я мог сесть, закрыть глаза и представить себе, что нахожусь в родительском поместье